Замыкание

Номера на автомобилях были без цифр – просто герб Империи с гербом правящей семьи Рюриковичей. И это было весомо, очень весомо.

Уже в метрополитене, толкаясь в плотной толпе, разодетой в шубы, чувствуя боль от прижатого чужим чемоданом протеза и нехватку дыхания в людском море, влившемся в вагон на Бауманской, невольно пытаясь найти глазами ту самую испуганную девчонку в наушниках, что в прошлый раз уступила ему место, Иван Александрович принял окончательное решение.

Глава 14

Посылай гусара за едой – он все равно два ящика шампанского принесет. Ладно хоть с тремя коробками пиццы поверх – ровно так, чтобы оставалась полоска для зрения, и не влететь в стену вместо поворота.

Не пюре с котлетами, конечно, но и ждать их приготовления господин полковник не мог – все-таки леди надо было отстегнуть в первую очередь.

Да и злиться на Давыдова не получалось – во-первых, пицца была горячая и с мясом, во-вторых, вкусная, ну а в-третьих князь был и без того печален, задумчиво накручивая ус и жалуясь на переменчивость женского характера.

– И главное, я говорю ей: люблю безмерно, а она кивает! На коленях стоя, винился перед ней за свое легкомыслие – и был понят и прощен! Но стоило снять с нее наручники, так все – словно подменили! – В сердцах стукнул Давыдов ладонью о колено.

– Угум. – Дожевывал я кусочек.

– Ведь не в первый раз со мной такое, а в какой раз попадаюсь! – Порывисто поднялся Давыдов на ноги и зашагал по невеликой камере – три шага туда и столько же обратно.

– Так отпустили бы ее, господин полковник.

– Не уходит! – Всплеснул Давыдов руками. – Я ей сразу повеление Его высочества сообщил. Так что бы вы думали, штабс-ротмистр? Вместо того, чтобы разойтись, выгнала меня из камеры! Какое счастье, что вы заточены рядом, иначе ночевать мне в коридоре!

– Очень кстати. – Покивал я. – Так может, еще помиритесь?

– Как?! Пиццу и ящик шампанского я уже отнес! Кто меня примет с пустыми руками?

– Так вот же еще ящик, – указал я на оставленное в уголке душа шампанское.

– Это на новый год! – Категорично постановил Давыдов.

И даже отвернулся от такого соблазна.

– Ну, хотите, сложим ей цветочек из туалетной бумаги. Оригами, у меня брат очень увлекался.

– Из серой?!

– Так мы напишем на ней долговой вексель на миллион. Такого дорогого цветка во всей Москве будет не сыскать!

– Благодарю за участие, штабс-ротмистр, но нет. – приосанился Давыдов. – Да и вообще! Что я, гусар, себе другую даму не найду?!

– М-м, – с сомнением посмотрел на приоткрытую дверь камеры, за которой просматривался серый тюремный коридор.

– Смотрите и учитесь, штабс-ротмистр! – Господин полковник решительно вышел из камеры и постучал в соседнюю. – Дамы есть?!

– Подите прочь, Давыдов!

– У нас, между прочим, шампанское и горячая пицца!

Ему немедленно повторили ответ, но матом.

– Точно не передумаете? – Дал им последний шанс князь.

Потоптался на месте и застучал в следующую камеру.

– Дамы?!

Но и там, как в следующих шестнадцати, если ему и отвечали, то словами Есенина в не самую лучшую жизненную пору поэта.

В камеру князь вернулся грустным и слегка подавленным.

– Наверное, я постарел. Потерял популярность и привлекательность! – Сел он рядом со мной на топчан и задумчиво запустил руку в коробку с пиццей.

Не нашел там кусочка и погрустнел еще сильнее.

– Вовсе нет, ваше сиятельство. – Постарался я его приободрить. – Просто это мужская тюрьма.

– М-да? Тогда почему из одной камеры мне ответила женщина? Пьянь, говорит, и распутник, катись прочь… А, нет, это же я ее привел… – Опали усы у Давыдова.

– Не беспокойтесь, господин полковник! Женщины обожают героев! Она непременно вас простит!

Князь тут же воспрянул, вспомнив о моих намеках на некую грядущую заварушку.

– Кстати. Пока был наверху, я сообщил былым товарищам о возможном дельце, – значительно посмотрел его сиятельство вверх а потом на меня. – Не раскрывая детали, разумеется! Но все они, как один, решительно согласились к нам присоединиться! И все как один, непременно совершат серьезные правонарушения, чтобы сюда попасть!

– Великолепно, господин полковник! – Я еле сдержал тяжкий вздох. – Теперь у нас свои люди во всех тюрьмах Москвы!

– Как, Москвы?! Там такие люди, они такого натворят – точно говорю, их непременно рассадят по соседним камерам!

– Ваши господа, несомненно, с заслугами?

– Разумеется!

– И у них есть внуки?

– Конечно, к чему вопросы, штабс-ротмистр?

– То есть, почтенный возраст и иные смягчающие обстоятельства. – Подытожил я. – А будут упорствовать, то можно потом навестить их в сумасшедшем доме.

– Какой удар по вооруженным силам страны… – Понурился князь.

И я бы нашел новые слова, чтобы его подбодрить, но в наступившей тишине вновь что-то зашуршало в воздуховоде.

– Вы слышите, господин полковник? – Обратил я его внимание на звуки.

– А, это… Крысы, штабс-ротмистр. – Пожал тот плечами. – Ими весь Кремль переполнен, что внизу, что в кабинетах.