Замысел: Продолжение. Аккредитация

– Вот и пойду завтра бутылки собирать! И не только бутылки, а весь мусор. Буду очищать Землю, – с энтузиазмом, свойственным пятнадцатилетнему возрасту, – а если смогу на этом заработать, – умереннее, – то очень хорошо!! Сейчас я занимаюсь никому не нужным написанием ни кому не нужных рефератов, которые даже мне не нужны. А завтра смогу нести пользу всем людям, Земле и себе в том числе. Я так и решил. Не хочу больше жить бесполезно.

Мать поглядела на него, как на безумного и ушла смотреть телевизор, который являлся бальзамом при любых жизненных неурядицах, неизменно залечивающим каждое потрясение, которое требовалось пресечь на месте, дабы не допустить мыслительную гангрену. Ментальный целитель имел свойство излечивать все попытки раздумий, касательно складывающихся обстоятельств, выпадающих из колеи.

Аристопан же всю ночь провел в размышлениях. В отличие от матери он не пресекал каждую новую появившуюся мысль, основанную на логике, в страхе перед ее разворотом, сулящим изменения, а следовательно и самое страшное их последствие – нестабильность. Эта, казалось бы простая, зародившаяся в голове пятнадцатилетнего подростка мысль, стала переломным моментом для всей его последующей жизни и взглядов на эту жизнь, повлекшая за собой ряд изменений, послуживших чередой приключений (или злоключений).

Этот день стал для Аристопана переломным моментом в его не сильно приметной жизни, не отличавшейся ранее от возведенных рамок, в которые все, включая и его, себя настойчиво загоняют, отвергая все разумное. Коренные ментальные изменения повлекли за собой и перемену окружающей обстановки, в прошлом содействующей привычному и самое главное стабильному (о, как  важно это  слово, отображающее настрой каждого, стремившегося к этой стабильности, почитая ее за верх личностного достижения)  прозябанию. Естественно, мать не поверила сыну и приняла его высказывания за пустой звук, что не помешало ему строить планы на завтрашний день, в которые входили найти пункт приема вторсырья  и разузнать все условия сотрудничества с ними.

Он, в свои пятнадцать лет, решился на серьезный шаг. Он хотел воплотить свою идею в жизнь и опробовать себя на прочность. У него оставался один существенный страх – бросив колледж он бы лишился питательной смеси. Этот страх развеивался частично некоторыми знаниями, имеющимися у него. А именно – он знал, что есть группа людей, и при том не маленькая, по всей земле,  кто отказывался употреблять питательную смесь. "Раз такие люди есть, – думал он, – и они не загибаются от множества болезней, и не умирают от отсутствия питательной смеси, значит можно жить и без нее. Буду пробовать. Посмотрим, что выйдет."

Лег спать Аристопан в полный, а главное стабильный хаус – стол завален, кровать завалена; кое-как скрючился на ней и заснул беспробудно (практически) до утра. Ночью, встав по будильнику для того, чтоб выпить питательную смесь, скинул весь завал с кровати на пол и продолжил свой безмятежный сон. В семь часов утра зазвенел будильник. Аристопан выключил его и убрал в сторону. Он решил рано не вставать, коль уж не идёт в колледж. Мать проснулась в это же время и принялась бегать по дому, ища все свои вещи. Она за всю жизнь не нашла места ни одной необходимой вещи, которыми пользовалась множество раз за день. Поэтому ее утренний монолог был, как по расписанию, каждый день одинаков:

– Где мои очки? Куда я, дура, положила очки? – она оббегала комнату, кухню, заглядывала в туалет, ванну, в комнату Аристопана, и каждый раз: по несколько раз на дню спрашивала у него: "Ты не видел мои очки?" В этом поиске она даже не заметила, что сын спит в то время, когда должен был уже встать. Она металась по всему дому поминутно повторяя: "Где мои очки? Куда же я их положила?" –  пока не обошла его пять раз. В итоге очки были найдены. Подошло время пульта от телевизора:

– Где же я бросила пульт? Аристопан, ты не видел пульт? – опять она прошла все комнаты в доме несколько раз. После пульта и включения телевизора очередь переходила на вещи, которые ей необходимо надеть перед выходом, затем телефон и перед самым выходом – пакет. Так начинался, продолжался и заканчивался каждый день ее жизни. Она третью часть дня всегда искала то, что потеряла. И она не додумалась просто определить для каждой искомой вещи свое место. Это ж насколько бы облегчило ее существование.

Найдя  последнюю вещь – пакет, она, уже опаздывая, и причитая при этом (она никогда ничего не делала молча, комментируя каждое свое действие): "Опять опаздываю. Да что же это такое!!!" – и так причитая, она пошла, в спешке, кормить ожиревшую кошку. Высыпала ей в чашку остатки ее покупного специального корма и ушла на работу, говоря вслух: "Надо не забыть Хрюне корм купить". Она настолько любила свою кошку, что всегда говорила с ней ласково в то время, когда на Аристопана постоянно кричала, полагая, что если понизить голос, то его способность слушать значительно поуменьшится.