Занавес

— О, не сказал! Конечно, нет. Но мужчины, бедняжки, не умеют скрывать своих мыслей. И Джона видно насквозь. Конечно, он не хочет быть нелюбезным, но он… к счастью для себя, очень нечувствительный человек. Он сам ничего не чувствует и считает, что другие такие же. Как повезло тем, кто родился таким толстокожим.

— Я бы не назвал доктора Фрэнклина толстокожим человеком.

— Да? Но вы не знаете его столь же хорошо, как я. Конечно, мне известно, что не будь меня, он был бы намного свободней. Иногда я впадаю в такое глубокое уныние, что думаю: какое было бы облегчение, если бы удалось покончить со всем и вся.

— О, что вы, мадам.

— В конце концов, какой от меня прок? Уйти от всего бренного в Великую Неизвестность… — она покачала головой. — И тогда Джон будет свободен.

— Великая чепуха, — фыркнула сестра Крейвен, когда я передал ей сей разговор. — Она ничего такого не сделает! Не беспокойтесь, капитан Хэстингс. Те, кто голосом умирающей утки рассуждает о том, как бы «покончить со всем и вся», никогда и не помышляют ни о чем подобном.

И должен сказать, что как только волнение вокруг раны миссис Латтрелл спало, и сестра Крейвен опять вернулась к своей пациентке, настроение миссис Фрэнклин намного улучшилось.

В одно особенно хорошее утро Кертис усадил Пуаро под буковыми деревьями неподалеку от лаборатории. Там было его излюбленное место. Оно было защищено от восточного ветра и здесь не чувствовалось ни малейшего сквозняка. Так что оно вполне устраивало Пуаро, который ненавидел сквозняки и всегда подозрительно относился к свежему воздуху. По правде говоря, он вообще предпочитал находиться в доме, но все же терпел пребывание на открытом месте, конечно, предварительно закутавшись в плед.

Я направился к нему, и когда добрался до того места, из лаборатории вышла миссис Фрэнклин.

Она была одета очень к лицу и выглядела невероятно веселой. Она охотно пояснила, что едет с Бойдом Кэррингтоном посмотреть дом и дать совет знатока насчет выбора кретона.

— Я вчера оставила сумочку в лаборатории, когда разговаривала с Джоном, — пояснила она. — Бедный Джон. Он и Джудит уехали в Тэдкастер… у них кончился какой-то химический реактив.

Она опустилась на скамейку рядом с Пуаро и с комичным выражением лица покачала головой:

— Бедняжки… я так рада, что не имею склонности к науке. В такой прелестный день… их заботы кажутся такими… такими пустыми.

— Вы не должны говорить так в присутствии ученых, мадам.

— Да, конечно. — Ее выражение изменилось. Оно стало серьезным. Она тихо сказала:

— Вы не должны думать, месье Пуаро, что я не восхищаюсь своим мужем. Что вы. По-моему, его жизнь, посвященная работе… потрясающий пример. — Похоже, что миссис Фрэнклин любила играть разные роли. В данный момент она была верной и преклоняющейся перед мужем женой.

Она подалась вперед, пылко положив руку на колено Пуаро.

— Джон, — сказала она, — просто… святой. Иногда я страшно за него боюсь.

Я подумал, что, назвав Фрэнклина святым, она немного переборщила, но Барбара Фрэнклин продолжила с сияющим взором:

— Он сделает все… пойдет на любой риск… ради расширения горизонтов человеческого познания, Как прекрасно, верно?

— Конечно, конечно, — быстро заверил ее Пуаро.

— Вы знаете, иногда, — продолжила миссис Фрэнклин, — я по-настоящему за него нервничаю. Он же ни перед чем не останавливается. Вот сейчас экспериментирует с этим ужасным бобом. Я так боюсь, что он начнет ставить опыты на себе.

— Разумеется, он примет все необходимые меры предосторожности, — заметил я.

Она покачала головой со слабой горестной улыбкой.

— Вы не знаете Джона. Вы когда-нибудь слышали, что он сделал с новым газом?

Я покачал головой.

— Они хотели узнать свойства какого-то нового газа. И Джон вызвался опробовать его на себе. Закрылся в резервуаре, кажется, на тридцать шесть часов… измерял пульс, температуру и дыхание… чтобы посмотреть, какими будут последствия и одинаковы ли они для животных и для людей. Такой ужасный риск, как потом сказал мне один профессор. Он запросто мог умереть. Но такой уж Джон человек — совсем не обращает внимания на собственную безопасность. Наверное, быть таким просто удивительно, верно? Я бы никогда не набралась храбрости.

— Да, в самом деле, нужно быть очень мужественным человеком, — согласился Пуаро, — чтобы хладнокровно решиться на подобное.

Барбара Фрэнклин сказала:

— Да. Знаете, я ужасно им горжусь, но в то же время и нервничаю. Потому что, видите ли, морские свинки и лягушки годятся лишь до определенного уровня исследований. Потом нужно исследовать реакцию человека. Вот почему я так боюсь, что Джон возьмет и введет себе этот мерзкий боб для испытания, и произойдет нечто ужасное. — Она вздрогнула и покачала головой. Но он только смеется над моими страхами. Знаете, он просто святой.

В этот момент к нам подошел Бойд Кэррингтон.

— Привет, Бэбз, ты готова?

— Да, Билл, жду тебя.

— Надеюсь, ты не слишком утомишься.

— Конечно. Сегодня я чувствую себя лучше, чем когда-либо.

Она встала, озарила нас прелестной улыбкой и пошла по лужайке в сопровождении Кэррингтона.