Занавес, господа!

По прогнозам астрологов, продукт (или вещество), "рожденный" в этот день, имеет отличный потенциал, в нем гармонично развиты и сбалансированы все имеющиеся стихии — Земля, Вода, Воздух и Огонь. Даже по астрологическим меркам "Литовит" от рождения несет в себе лечебный и оздоровительный эффект. БАДы типа "Литовит" в человеческом организме не только "прокладывают" дорогу для себя, но "заботятся" о продвижении других полезных и необходимых для человека веществ. Это, кстати, подтверждено и медиками: исследования доказали, что прием лекарственных препаратов вместе с БАДами типа "Литовит" значительно эффективнее, чем без "Литовитов".

По астрологическим меркам, "Литовит" рождался долго. Это и хорошо — его применение и использование тщательно продумано, проработано. А еще "позднее рождение" предполагает развитие, трансформацию и модификацию этого продукта, его не по человечески долгую жизнь для блага Человека.

В нумерологии цифра "2" означает противоречие, а "8" — движение и достижение. И это объяснение нас устраивает, потому что далеко не каждое месторождение цеолита подходит для производства биологически активных добавок типа "Литовит". Но то, что подошло, имеет неограниченные возможности. Цеолит словно "кипящий камень" подталкивает его исследователей к новым открытиям.

Точно так же и детективы Ирины Левит: противоречия интриги держат читателей в напряжении до последней страницы, заставляя высказывать самые невероятные догадки и строить предположения.

Занавес, господа!

Глава 1

Телефонный звонок настиг меня на пороге блаженства. Я видел первый сон — совершенно целомудренный, но очень приятный. Мне снилось, что пошел дождь, ушла жара, пришло воскресенье и меня никто не разбудит. Я посмотрел слипшимися глазами на часы — воскресенье наступило пятнадцать минут назад. И меня уже разбудили.

— Слушаю. — Мне совсем не хотелось кого-либо слышать.

— Игорь! Ты мне нужен! Прямо сейчас!

Не скрою, я бываю иногда нужен по ночам женщинам, но только одна имеет на меня право всегда. Это не жена, не дочь, не сестра, не мать и не любовница (тем более, что первых трех у меня вообще нет) — это мой лучший друг и напарник Варвара Волошина.

Кое-кто находит это довольно странным. Тридцатилетний мужчина, причем (если верить своим глазам, которые смотрят в зеркало, и ушам, которые слышат высказывания окружающих) весьма красивый, уже несколько лет нежно привязан к женщине, в которую отродясь не был влюблен, и она отвечает ему тем же, будучи влюбленной чуть ли не с детства в соседа по лестничной площадке, давно пребывающего в статусе ее мужа. С Варварой я познакомился на первом курсе юридического института, в первый же день, и, как мне кажется, мы тут же подружились. У нас учились девушки красивые, некрасивые и средние, но Варвара была необычной: маленькой, худенькой, веснушчатой, большеротой, с ярко-зелеными глазами и буйными рыжими кудрями. К слову сказать, за последние годы она ничуть не изменилась. Некоторые таких женщин считают гадкими утятами, а некоторые — пикантными. Но для меня внешность Варвары значения никакого не имеет. Для меня значение имеет лишь то, что ближе нее у меня друга нет. И у нее ближе меня друга нет. Так получилось.

После института мы дружно пришли в уголовный розыск, где Волошину сначала восприняли со смехом, но вскоре посерьезнели, а затем я привел ее к Гене Кирпичникову, бывшему афганцу и известному оперу, который в одночасье вдруг бросил милицию и создал частное детективное агентство "Феникс". Впрочем, сказать, что я привел ее к Кирпичникову, не совсем точно. Я предложил: "Возьми Варвару", а тот ответил: "Ни за что". И не потому, что плохо к ней относился (к тому времени Волошина уже многим нос утерла), а потому, что Кирпичников, примерный семьянин и отец двух дочек, женщин побаивался и по возможности старался избегать. Когда Варвара узнала, что Гена не хочет иметь с ней дел по причине полового различия, в ней тут же забурлил и без того бешеный темперамент, она совершила налет на "Феникс", ворвалась в кабинет Гены и…

Что там произошло, я могу лишь догадываться, но только через полчаса Кирпичников вылетел в коридор с лицом, напоминающим цветом перезрелую малину, и прорычал: "Пусть остается! Но если что — секунды эту фурию не потерплю!" Роковая секунда так и не наступила и, смею думать, не наступит уже никогда.

Я не стал спрашивать Варвару, что случилось. Я спросил, куда приехать.

— К Кавешниковым.