Занавес молчания

— Выигрыши, проигрыши. Будто вы играли с кем-то вдвоем. Но никаких имен, инициалов — только цифры.

— Да зачем все это?!

— Рисуйте, пожалуйста, Борис.

Оставалось только выполнить приказ.

— Отлично, — одобрил блондин, разглядывая дрожащие линии и кривобокие цифры. — А теперь выпейте водку из этого стакана, до дна.

— Я не смогу, — простонал Кедров.

— Сможете. Смелее, это последний.

Водка чуть не пошла назад, судорожными глотательными движениями Борис загнал ее внутрь. Он уже почти ничего не соображал, тупо смотрел, как блондин протирает чем-то вроде салфетки стол, подлокотники кресел, компьютерную мышь. При этом блондин говорил, и его голос доносился до Кедрова как из огромной пустой бочки.

— Вы настоящий герой и заслуживаете, чтобы вам объяснили смысл происходящего. Вы пили и играли в бильярд с неустановленным лицом, которое так и останется неустановленным. Поссорились… Видите, я стираю как бы чьи-то отпечатки пальцев, будто партнер ваш кинулся заметать следы, а потом что-то его спугнуло и он торопливо сбежал, не успел с посудой разобраться, или от выпитого вовсе едва понимал, что делает… Ведь пьяны вы оба были изрядно. Стаканы путали, рюмки… Вот почему везде на них ваши отпечатки вперемешку с другими. А больше нигде других нет — стерты заодно с вашими… Ну, это для экспертизы. На рюмках и стаканах есть и следы слюны партнера. Нож — с его отпечатками… Посуда не ваша, подозрительно? Да полно, кто об этом вспомнит? А и вспомнит — не беда. Имитация, конечно, не безупречна, но безупречные, они и хуже. В жизни ничего безупречного не бывает. Хотите узнать, почему мы принесли не только водку, но и шампанское? Потому что водочной бутылкой трудно убить человека, если не ставить твердо такой задачи. Она из тонкого стекла. А вот шампанское разливают в бутылки покрепче.

— Нет… Дядя Саша не мог…

Блондин слегка дернул плечом:

— Что, не мог так подставить вас? Возможно, но дядя Саша больше не контролирует ситуацию. Он мертв, а это значит, он совершил ряд ошибок. Вы — одна из них. Вам просто не повезло.

— Я клянусь…

— Не надо. Ох, проще было бы вас пристрелить… Но если мы тут возимся с инсценировкой, так не потому, что боимся, как бы нас не выследили. Это исключено при любом варианте. Ваш дядя Саша задал нам работы… Вы — близкий ему человек. Нельзя допустить, чтобы у кого-то возникла даже случайная, беглая мысль о связи двух смертей. Нельзя привлекать внимание. Это, может, и не катастрофично, но не профессионально.

— Я обещаю…

— Вы не герой, а попугай, — поморщился блондин. — У Антона есть сноровка в таких делах, больно не будет. Правда, Антон?

С отвратительным оскалом боевик закивал, глаза его загорелись предвкушением убийства — или так только казалось несчастному, охваченному смертельным ужасом, опьяневшему Борису?

— Нет… Не убивайте меня… Не надо, я…

Антон плотно ухватил за горлышко бутылку, где плескалось еще шампанское, и нанес Кедрову короткий страшный удар по голове. Он действительно знал, как ударить — ближе к донышку, где прочность и масса наивысшие. Бутылка не разбилась. Борис рухнул на пол, волосы его окрасились кровью. Антон наклонился над ним, пощупал пульс.

— Не пойму из-за этих перчаток, — пожаловался он взял со стола маленькое зеркальце, валявшееся возле электробритвы, поднес к губам Кедрова. — Вот теперь понятно. Точно готов, не дышит.

— Сто процентов? — Блондин подошел поближе. — Не хотелось бы рисковать и бить его дважды, тут бытовая ссора, а не разгул маньяка.

— Сто десять, положитесь на мой опыт.

— Я не беру с собой тех, на кого не могу рассчитывать… Получишь премию. Пошли… Дверь захлопывать не надо, чем скорее его найдут, тем скорее все закончится к нашему спокойствию. В панике удрал дружок его… По-моему, все грамотно… Даже не придется нажимать милицейские кнопки.

— Если придется, нажмем, — хохотнул Антон. Блондин взглянул на него жестко, неодобрительно:

— Уходим.

Они унесли с собой дискету, где было семь имен, но уже не было слова «Штернбург», которое Борис Кедров так и не успел восстановить.

12

21 мая 2001 года

8 часов утра

На машине телекомпании СПКТ Ника подкатила к подъезду дома Бориса. Водитель Дима затормозил метрах в двух от ступенек, Ника достала сотовый телефон.

— Спит, — констатировала она через минуту и положила телефон перед ветровым стеклом. — Ладно, я сейчас поднимусь к нему.

Она поднялась, позвонила в дверь, подождала немного.

— Ну и соня ты, Кедров, — буркнула Ника и подняла руку, чтобы позвонить снова.

Тут она заметила, что дверь прикрыта неплотно. Нахмурившись, Ника толкнула ее и вошла.

В следующую секунду она чуть не потеряла сознание… Лишь невероятным усилием воли ей удалось устоять на ногах.

— Нет, — прошептала она. Ее била крупная дрожь — ведь не требовалось медицинского образования, чтобы понять: Кедров мертв.

Ника не осмелилась сразу подойти к нему. Приказывая себе успокоиться, она осматривалась, и чем больше видела — работающий компьютер с бильярдом (Борис не любил заставок и спящего режима), листок с игровыми расчетами, бутылки, стаканы — тем больше убеждалась, что все это полная липа.