Занавес поднять!

ПЭМ. А какими ещё словами я должна была говорить? Посмотри на это. Лучше уж сразу признать правду.

ТЕРЕЗА. И что она ответила?

ПЭМ. «Тупой гондон» — вот её точные слова. Новость сбила её с толку. Она даже не поняла, что театр принадлежал Майклу, и он мог отдать его кому угодно. Она знала, что он получил театр в наследство от дяди, но Майкл очень скоро заболел. Сначала брат умирает, потом сын умирает — не удивительно, что она перестала соображать. Нам всем пришлось нелегко, но можешь представить, каково было ей.

ТЕРЕЗА. Но виду она не подаёт.

ПЭМ. Слегка притормаживает. Но это пройдёт. Месяц-другой, и будет скакать, как двенадцатилетняя.

ТЕРЕЗА. Будем надеяться. Сядь посиди.

ПЭМ. Я что-то побаиваюсь.

Тереза стирает со стула пыль. Пэм садится, оглядывается по сторонам.

Ну и помойка!

ТЕРЕЗА. Просто надо немного прибрать. Привести в приличный вид хотя бы эту часть здания.

ПЭМ. Да уж придётся. Надо же будет где-то сесть и всё обсудить. Ты все документы привезла?

ТЕРЕЗА. Да.

ПЭМ. Ты их перечитала?

ТЕРЕЗА. Я попыталась. Вступительная часть вполне понятна, а вот юридический жаргон — какая-то тарабарщина.

ПЭМ. Для тебя? Что так? Ты же училась в университете.

ТЕРЕЗА. Ну, да.

ПЭМ. «Ну, да!» Обучение стоило целое состояние. Но всякий раз, когда возникает какая-то сложность, от тебя никакого толку. На что мы только потратились!

ТЕРЕЗА. Я не изучала юриспруденцию, мама.

ПЭМ. Ты изучала английский язык, Тереза, а все документы составлены по-английски.

ТЕРЕЗА. Они просто слишком запутанные. Для меня.

ПЭМ. Ну, не знаю. Три года в университете, и всё, с чем ты вернулась, — это диплом и татуировка на заднице.

ТЕРЕЗА. Прекрати, мама, это отвратительно! И вообще это не татуировка, а скорее маленькая иллюстрация… ягода клубники. И она на бедре.

ПЭМ. Да мне без разницы — лишь бы ты смогла всё как следует растолковать бабушке и Шэрон. Если они в таком же потрясении, как я, им придётся объяснять по десять раз.

ТЕРЕЗА. Всё будет хорошо. Основную мысль они уловили. Надо обсудить совместное владение собственностью, наследственные правоотношения влекут за собой ряд осложняющих обстоятельств.

ПЭМ. «Наследственные правоот…»? Можно хоть сегодня обойтись без умных слов?

ТЕРЕЗА. Просто хочу показать, что три года в университете не прошли даром.

ПЭМ. И, кстати, у нас ведь нет никаких осложняющих обстоятельств? Доли у всех одинаковые, выручку делим поровну. Что там ещё может быть?

ТЕРЕЗА. В общем-то так, но… Мы ведь затем и собрались. Уладить всякие мелочи.

ПЭМ. И понять, что делать. Просто глупо вот так вести дела. В этом весь твой отец. Никогда не мог обойтись без выкрутасов. Готов твой суп?

ТЕРЕЗА. Вода ещё не вскипела.

ПЭМ. Не представляю, что из этого получится. Пятеро женщин совместно владеют театром. Да ты посмотри на него!

ТЕРЕЗА. Это всё, что он мог нам оставить. Театр много для него значил.

ПЭМ. Ты так думаешь?

ТЕРЕЗА. Да. Он любил этот театр. Всё время приходил сюда с дядей. Ты же помнишь, как часто он говорил о нём. А когда я была маленькой и приходила за кулисы, он рассказывал мне разные истории. И когда этот театр достался ему в наследство от дяди Билла, мне казалось, что ничего чудесней и быть не может. Ничего прекрасней. Но папа так по-настоящему и не порадовался. Вот что самое печальное. Всё случилось так быстро, он не успел даже съездить сюда.

ПЭМ. Это нотариусы во всём виноваты. Столько времени не могли заверить завещание Билла.

ТЕРЕЗА. Ужасно. Но теперь театр наш. Драгоценность, которой папа так и не успел нарадоваться. И подарил своим самым любимым людям.

ПЭМ. Любимым? Нет, моя милая, я не из тех, кого он любил.

ТЕРЕЗА. У него не было к тебе ненависти. Ничего такого папа никогда не говорил.

ПЭМ. А ему и незачем было говорить. Его уход из дома с чемоданом всё объяснил без слов.

ТЕРЕЗА. Каковы бы ни были причины, он захотел оставить что-то нам всем пятерым. Мне кажется, это здорово.

Тереза выключает чайник.

ПЭМ. Я не утверждаю, что он поступил необдуманно. Просто это как-то странно, вот и всё, — сводить меня вместе с этой женщиной.

ТЕРЕЗА. Ну, сегодня её здесь нет, так что тебе пока беспокоиться не о чем. Ты будешь с гренками, я так понимаю.

ПЭМ. Да, но пока не залила водой, проверь, чтобы в чашку мыши не нагадили.

Шэрон заглядывает в открытую дверь.

ШЭРОН. Есть кто-нибудь?!

ТЕРЕЗА. Шэрон! Привет! Заходи.

Шэрон входит. Она одета в вызывающе броской манере панк-гота, ярко окрашенные волосы торчат во все стороны. Тереза и Шэрон обнимаются. Пэм здоровается за руку.

ПЭМ. Ты вовремя.

ШЭРОН. Да, совсем на меня не похоже. Очень уж хотелось увидеть это место. Когда мне досталась пятая часть.