Занавес. Последнее дело Пуаро

– Ну что же, вот я и здесь, – сказал я, чувствуя, как глупо это звучит (что со мной часто бывает при общении с младшим поколением).

– Очень умно с твоей стороны, дорогой.

– Я рассказываю ему, – заметил Пуаро, – о здешней кухне.

– Она очень плохая? – спросила Джудит.

– Вам бы не следовало это спрашивать, дитя мое. Неужели вы не думаете ни о чем, кроме пробирок и микроскопов? Ваш средний палец запачкан метиленовой синью. Вашему мужу несладко придется, если вы не будете интересоваться его желудком.

– Полагаю, у меня не будет мужа.

– Несомненно, у вас будет муж. Для чего же вас создал bon Dieu?[15]

– Надеюсь, для многого, – ответила Джудит.

– Le mariage[16] – прежде всего.

– Прекрасно, – согласилась Джудит. – Вы найдете мне хорошего мужа, и я буду очень тщательно заботиться о его желудке.

– Она смеется надо мной, – пожаловался Пуаро. – Однажды она узнает, как мудры старики.

Снова раздался стук в дверь, и вошел доктор Франклин, высокий нескладный человек лет тридцати пяти. У него были решительный подбородок, рыжеватые волосы и ясные синие глаза. Более неуклюжего человека, чем он, я никогда не встречал, он вечно натыкался на разные предметы.

Налетев на ширму, огораживавшую кресло Пуаро, Франклин наклонил голову и машинально пробормотал «Прошу прощения» в сторону ширмы.

Это было очень смешно, но, как я заметил, Джудит оставалась совершенно серьезной. Полагаю, она уже привыкла к подобным эпизодам.

– Вы, должно быть, помните моего отца? – обратилась Джудит к Франклину.

Доктор Франклин нервно вздрогнул, смутился и, прищурившись, посмотрел на меня. Затем он протянул мне руку, как-то неловко сказав:

– Конечно, конечно, как поживаете? Я слышал, вы должны приехать. – Он повернулся к Джудит: – Как вы полагаете, нам нужно изменить планы? Если нет, мы могли бы еще немного поработать после обеда. Если бы мы подготовили еще несколько этих предметных стекол…

– Нет, – ответила Джудит. – Я хочу побыть со своим отцом.

– О да. О, конечно. – Внезапно Франклин улыбнулся извиняющейся, совсем мальчишеской улыбкой. – Простите, я так ужасно увлекаюсь. Это совершенно непростительно: я становлюсь очень эгоистичным. Пожалуйста, простите меня.

Часы пробили, и Франклин бросил на них торопливый взгляд.

– Боже мой, неужели так поздно? Какая неприятность! Обещал Барбаре, что почитаю ей до обеда.

Он смущенно усмехнулся нам обоим и поспешно вышел из комнаты, на ходу налетев на дверной косяк.

– Как миссис Франклин? – спросил я.

– Так же, как обычно, и еще хуже, – ответила Джудит.

– Как печально, что она так тяжело больна, – заметил я.

– Это может свести с ума доктора, – сказала Джудит. – Доктора любят здоровых людей.

– Как жестоки вы, молодые! – воскликнул я.

Джудит холодно бросила:

– Я просто констатирую факт.

– И тем не менее, – вмешался Пуаро, – добрый доктор спешит, чтобы ей почитать.

– Очень глупо, – заявила Джудит. – Ее сиделка вполне способна ей почитать, раз уж миссис Франклин так хочется, чтобы ей читали. Лично я терпеть не могу, когда мне читают вслух.

– Ну что же, у каждого свой вкус, – заметил я.

– Она глупа как пробка, – вынесла свой приговор Джудит.

– Отнюдь, mon enfant[17], – возразил Пуаро. – Я с вами не согласен.

– Она никогда ничего не читает, кроме самых дешевых романов. Она не интересуется его работой. Не идет в ногу с современной мыслью. Она говорит только о своем здоровье с каждым, кто готов слушать.

– И все-таки я продолжаю утверждать, – настаивал Пуаро, – что она использует свое серое вещество таким образом, о котором вы, дитя мое, понятия не имеете.

– Она очень женственная, – согласилась Джудит. – Все время воркует и мурлыкает. Полагаю, вам такие нравятся, дядя Пуаро.

– Вовсе нет, – возразил я. – Он любит больших, ярких и преимущественно русского происхождения.

– Вот, значит, как вы выдаете мои секреты, Гастингс? Ваш отец, Джудит, всегда питал слабость к золотисто-каштановым волосам. Из-за этого он много раз попадал в беду.

Джудит снисходительно улыбнулась нам обоим.

– Какая вы забавная пара!

Потом она отвернулась, и я поднялся.

– Мне нужно распаковать вещи, и неплохо бы принять ванну перед обедом.

Пуаро позвонил в небольшой колокольчик, находившийся у него под рукой, и спустя пару минут появился его слуга. Я был удивлен, увидев незнакомого мне человека.

– Как! А где же Джордж?

Джордж прослужил у Пуаро много лет.

– Джордж поехал домой. Его отец болен. Надеюсь, когда-нибудь он вернется ко мне. А пока что… – он улыбнулся своему новому слуге, – обо мне заботится Куртис.

Куртис почтительно улыбнулся в ответ. Это был крупный человек с грубым тупым лицом.

Выходя за дверь, я заметил, как Пуаро тщательно запирает портфель с бумагами.

В голове у меня царил сумбур, когда я пересек коридор, направляясь к своей двери.

Глава 4

В тот вечер я шел ужинать с ощущением, что все вокруг вдруг утратило реальность.