Занавес. Последнее дело Пуаро

– О, ты их не знаешь. Друзья Франклинов. Один старик по фамилии Личфилд. Он был весьма состоятелен, а своих несчастных дочерей буквально морил голодом. Никогда не позволял им ни с кем видеться, нигде бывать. Он был, конечно, ненормальный, просто это не было медицински подтверждено.

– И старшая дочь его убила, – заключил я.

– О, ты, наверно, об этом читал? Полагаю, ты бы счел это убийством. Но ведь она так поступила не ради себя. Маргарет Личфилд отправилась прямо в полицию и во всем созналась. Думаю, она очень смелая. У меня бы не хватило мужества.

– Мужества, чтобы сознаться или чтобы совершить убийство?

– И то и другое.

– Я очень рад это слышать, – сурово сказал я. – И мне не нравится, что ты в определенных случаях оправдываешь убийство. – Я сделал паузу, потом добавил: – Что думает по этому поводу доктор Франклин?

– Считает, что поделом ему, – ответила Джудит. – Знаешь, папа, некоторые люди просто напрашиваются, чтобы их убили.

– Я не хочу слышать от тебя ничего подобного, Джудит. Кто внушил тебе такие идеи?

– Никто.

– Ну что же, позволь сказать тебе, что это – вредный вздор.

– Понятно. Оставим эту тему. – Она помолчала. – Вообще-то я пришла передать тебе просьбу миссис Франклин. Она хотела бы тебя повидать, если тебе не трудно подняться к ней в спальню.

– Я сделаю это с удовольствием. Мне так жаль, что она слишком больна, чтобы спуститься к обеду.

– С ней все в порядке, – безжалостно заявила Джудит. – Просто любит, чтобы с ней носились.

До чего же молодые бездушны!

Глава 5

Прежде я видел миссис Франклин всего один раз. Это была женщина лет тридцати – я бы сказал, что у нее внешность мадонны. Большие карие глаза, волосы разделены на прямой пробор, удлиненное кроткое лицо. Она очень стройна, а ее кожа кажется прозрачной.

Когда я вошел, миссис Франклин лежала на кушетке, обложенная подушками. Она была в изящном белом пеньюаре с бледно-голубой отделкой.

Франклин и Бойд Каррингтон тоже были в комнате – они пили кофе. Миссис Франклин с улыбкой протянула мне руку.

– Как я рада, что вы приехали, капитан Гастингс. Это хорошо для Джудит. В самом деле, бедное дитя слишком много работает.

– Ей это нравится, – заметил я, беря протянутую мне хрупкую маленькую ручку.

Барбара Франклин вздохнула:

– Да, ей повезло. Как я ей завидую! Вероятно, она не знает, что такое слабое здоровье. Как вы думаете, сестра? О! Позвольте мне вас представить. Это сестра Крейвен, которая ужасно, ужасно добра ко мне. Не знаю, что бы я без нее делала. Она ухаживает за мной, как за ребенком.

Сестра Крейвен была высокой красивой молодой женщиной с прекрасным цветом лица и роскошными золотисто-каштановыми волосами. Я заметил, что руки у нее белые, с тонкими длинными пальцами – совсем не похожие на руки медсестер. Она, по-видимому, не отличалась словоохотливостью и лишь молча кивнула.

– Нет, в самом деле, – продолжала миссис Франклин. – Джон заставляет вашу бедную девочку слишком много трудиться. Он такой эксплуататор! Ты эксплуататор, не так ли, Джон?

Ее муж стоял, глядя в окно. Он что-то насвистывал, бренча мелочью в кармане. Услышав вопрос жены, он слегка вздрогнул.

– Что такое, Барбара?

– Я говорю, что ты безбожно эксплуатируешь бедную Джудит Гастингс. Сейчас, когда здесь капитан Гастингс, мы объединим наши силы и не позволим тебе это делать.

Доктор Франклин не очень-то понимал шутки. С встревоженным видом он вопросительно взглянул на Джудит и пробормотал:

– Вы должны дать мне знать, если я переусердствую.

Джудит ответила:

– Они просто пытаются шутить. Кстати, о работе – я хотела вас спросить о мазке на втором предметном стекле – вы знаете, о том, которое…

Повернувшись к ней, мистер Франклин нетерпеливо перебил:

– Да-да. Послушайте, если не возражаете, давайте пойдем в лабораторию. Мне бы хотелось быть вполне уверенным…

Продолжая беседовать, они вместе вышли из комнаты.

Барбара Франклин откинулась на подушки и вздохнула. Сестра Крейвен вдруг неодобрительно заявила:

– Это мисс Гастингс эксплуататор, вот что я думаю!

Миссис Франклин снова вздохнула. Она прошептала:

– Я чувствую себя такой никчемной. Я знаю, мне бы следовало больше интересоваться работой Джона, но я просто не могу. Полагаю, что-то со мной не так, но…

Бойд Каррингтон, стоявший у камина, прервал ее, возмущенно фыркнув:

– Вздор, Бабе, с тобой-то все в порядке. Не расстраивайся.

– О нет, Билл, дорогой, я расстраиваюсь. Ничего не могу с собой поделать. Все так… так мерзко. Морские свинки, и крысы, и все-все. Фу! – Она передернулась. – Я знаю, это глупо, но я такая дурочка. Меня от этого просто тошнит. Мне хочется думать обо всем красивом и радостном – о птицах, и цветах, и играющих детях. Ты же знаешь, Билл.

Он подошел и взял руку, которую миссис Франклин протянула к нему с умоляющим видом. Выражение лица у него изменилось – стало нежным, как у женщины. Это произвело на меня глубокое впечатление – ведь Бойд Каррингтон был воплощением мужественности.