Занавес. Последнее дело Пуаро

Он такой нетвердой походкой двинулся к двери, что я подошел ему помочь. Тяжело опершись о меня, полковник стал подниматься по лестнице. Я слышал его затрудненное дыхание. Как и предсказывал Франклин, потрясение оказалось для него слишком сильным.

Мы подошли к двери, где находилась раненая, и я постучал. Бодрый голос сестры Крейвен откликнулся:

– Войдите.

Все еще поддерживая старика, я ввел его в комнату. Кровать была загорожена ширмой. Мы зашли за нее.

Миссис Латтрелл выглядела очень больной – бледная, хрупкая, глаза прикрыты. Она открыла их, когда мы подошли к кровати, и прошептала, задыхаясь:

– Джордж… Джордж…

– Дейзи… моя дорогая…

Одна рука у нее была на перевязи. Другую она через силу протянула мужу. Он сделал шаг вперед и схватил ее слабую маленькую ручку.

– Дейзи… – повторил он и хрипло добавил: – Слава богу, с тобой все хорошо.

Взглянув на полковника и увидев его затуманенные слезами глаза, полные любви и тревоги, я ощутил острый стыд за наши мерзкие предположения.

Я крадучись вышел из комнаты. Инсценированный несчастный случай! Разве можно подделать искреннюю благодарность, прозвучавшую в голосе Латтрелла! Я почувствовал огромное облегчение.

Проходя по коридору, я вздрогнул от удара гонга, совершенно забыв о времени. Несчастный случай всех выбил из колеи. Только кухарка продолжала работать, как обычно, и вовремя приготовила обед.

Большинство из нас не переоделись к обеду, а полковник Латтрелл не появился. Однако миссис Франклин, на этот раз спустившаяся к столу, выглядела весьма привлекательно в бледно-розовом нарядном платье. Она, по-видимому, хорошо себя чувствовала и была в прекрасном настроении. Франклин показался мне угрюмым и погруженным в свои мысли.

После обеда Аллертон и Джудит, к моему неудовольствию, вместе удалились в сад. Я еще немного посидел, слушая, как Франклин и Нортон обсуждают тропические болезни. Даже не будучи особенно сведущ в этом вопросе, Нортон оставался внимательным и заинтересованным слушателем.

Миссис Франклин и Бойд Каррингтон беседовали на другом конце комнаты. Он показывал ей образцы занавесей и драпировочных тканей.

Элизабет Коул, казалось, была поглощена книгой. У меня сложилось впечатление, что она слегка смущена и избегает меня. Возможно, это естественно после ее признаний днем. Тем не менее это меня огорчило, и я надеялся, что она не сожалеет о своей откровенности. Мне бы хотелось дать ей понять, что я ценю ее доверие и не стану им злоупотреблять. Однако она не предоставила мне такой возможности.

Через некоторое время я поднялся к Пуаро.

Я увидел там полковника Латтрелла, который сидел в кругу света, отбрасываемого маленькой электрической лампочкой – единственной, которая была включена.

Он говорил, а Пуаро слушал. Полагаю, полковник разговаривал скорее сам с собою, нежели со своим собеседником.

– Я так хорошо помню… да, это был охотничий бал. Она была в платье из белой материи… по-моему, тюль. Оно так и кружилось вокруг нее. Такая хорошенькая девушка – я влюбился в нее с первого взгляда. И сказал себе: «Вот девушка, на которой я женюсь». И, черт возьми, так и сделал. И она была ужасно остроумная – такая живая и острая на язык. Никогда не лезла за словом в карман, благослови ее бог.

Он издал смешок.

Я мысленно представил себе эту картину. Юная Дейзи Латтрелл с дерзким лицом и острым язычком – очаровательная в то время, но с годами ставшая сварливой.

Однако сегодня вечером полковник Латтрелл думал о той молодой девушке, о своей первой любви. О своей Дейзи.

И снова я устыдился того, что мы говорили всего несколько часов тому назад.

Конечно, когда полковник Латтрелл наконец ушел спать, я рассказал обо всем Пуаро.

Он слушал очень спокойно. Выражение лица у него оставалось непроницаемым.

– Значит, вот что вы думали, Гастингс? Что выстрел был сделан нарочно?

– Да. Теперь мне стыдно…

Пуаро отмахнулся от моих излияний.

– Пришла ли вам эта мысль самому или кто-то внушил вам ее?

– Аллертон сказал что-то в таком духе, – обиженно ответил я. – Конечно, это похоже на него.

– Кто-нибудь еще?

– Бойд Каррингтон высказал такую же мысль.

– А! Бойд Каррингтон.

– В конце концов, он человек, умудренный жизненным опытом, и многое повидал.

– О, разумеется, разумеется. Его не было при этом?

– Нет, он пошел прогуляться. Немного размяться, прежде чем выйти к обеду.

– Понятно.

– Не думаю, – сконфуженно пробормотал я, – что действительно верю в эту теорию. Это было всего лишь…

Пуаро перебил меня:

– Да не угрызайтесь так из-за ваших подозрений, Гастингс. Подобная идея вполне могла прийти в голову любому при данных обстоятельствах. О да, все это было вполне естественно.

В поведении Пуаро было нечто, чего я не понимал. Какой-то намек. Он всматривался в меня с выражением любопытства.

Я медленно проговорил:

– Может быть. Но когда видишь, как он ей предан…

Пуаро кивнул.

– Совершенно верно. Так часто бывает. За ссорами, недопониманием, враждебностью в каждодневной жизни может таиться подлинная и верная привязанность.