Занавес приподнят

Небрежно относился Кнох и к деньгам. Не раз Хаим наблюдал, как главный экспедитор извлекал из глубоких карманов смятые и засаленные купюры вместе со скомканными накладными и жирными обрывками оберточной бумаги.

Если в порту наступало затишье, Давид Кнох мог позволить себе на свой особый лад пошутить с кем-либо из давно работающих грузчиков, потешиться над ним, а новичку дать какое-нибудь обидное прозвище. Любил Давид Кнох затевать борьбу. В молодости он был неплохим борцом. Ходили слухи, будто тогда он одним ударом отправил на тот свет богатого османа, у которого служил, и унес из его дома сундук с драгоценностями. Медвежью силищу Кноха многие рабочие испытали на себе и не раз давали клятву покончить с «паровозом», однако пока никто не осмеливался привести в исполнение свои угрозы.

Поговаривали люди и о том, будто Кнох потому ведет себя столь нагло и самоуверенно, что за его спиной орудует шайка, которая находится на его содержании, действует по его указке и жестоко мстит всякому, осмелившемуся ему перечить.

— Кто платит, тот и музыку заказывает! — заметил как-то один из грузчиков.

— А ты, хочешь или не хочешь, пляшешь под его дудку, — поддержал другой. — Попробуй поступи иначе… Сыграют тебе похоронную, и никто не пикнет. Тебя же потом назовут негодяем!

На Хаима Волдитера главный экспедитор не обращал внимания, словно его не существовало. Даже по утрам, когда Хаим здоровался с ним, Кнох не удостаивал его ответом: пустое место — и все тут! Хаим удивлялся: «Неужто в самом деле так увлечен работой, что не слышит?» Он стал здороваться громче, но тот по-прежнему не реагировал. Как-то Хаим стоял среди грузчиков вблизи главного экспедитора и Нуци Ионаса, что-то говорившего о предстоящем прибытии судна из Австралии. Внезапно Кнох стремительно рванулся из круга, едва не сшиб с ног Хаима и умчался не оглянувшись, словно холуда и не было на том месте, через которое он только что пронесся.

Это вызвало смех у грузчиков и сочувственные замечания. Нуци попытался превратить выходку главного экспедитора в шутку, но Хаим не скоро опомнился. С выражением испуга на лице он еще долго стоял в стороне и, сдерживая дрожь в коленях, сконфуженно оглядывался.

На исходе того же дня в порт вошло груженное фуражом для скота судно из Австралии, Нуци Ионас сообщил грузчикам о необходимости срочной выгрузки.

Уже стемнело, когда Хаим по указанию Нуци Ионаса встал на причале у нижней части трапа в ожидании начала разгрузки. Грузчики приготовились ринуться в трюмы, словно солдаты, сосредоточившиеся на исходном рубеже для внезапной атаки.

Люди молчали. Отчетливо доносился плеск волн, скрип трапов и глухие удары борта судна об истертые бревна на стенке причала.

Как всегда, стремительно появился Давид Кнох и, что совсем уже было неожиданностью для Хаима, удостоил его вниманием.

— Следите за разгрузкой в оба! — буркнул он на ходу. — Слышите?!

— Да, конечно! — ответил Хаим, торопясь вслед за главным экспедитором. — Мне всё объяснил хавэр Ионас. Я должен смотреть, чтобы тюки, перевязанные медной проволокой…

— А вы не бегайте за мной, как собачонка! — оборвал его Кнох на ходу. — Делайте то, что вам приказано.

Вскоре началась разгрузка. Закружился живой конвейер. По узким дощатым сходням с вбитыми поперек планками размеренно шагали, соблюдая дистанцию, грузчики. Они шли молча, при скудном освещении, будто участвовали в траурном шествии. С огромным тюком прессованного сена на спине каждый из них, подойдя к Хаиму, говорил:

— Перевязка медной проволокой — иду на площадку.

— Простая проволока… Иду на ярус.

Хаиму надлежало проверить упаковку, хотя при слабом освещении нелегко было отличить обыкновенную проволоку от медной. Малейшая задержка исключалась: следом шел грузчик, за ним другой, третий… Ошибка, как предупредил Нуци, была чревата большими неприятностями. Знал об этом и каждый грузчик, но спросить, чем объясняется эта строгость в сортировке обыкновенных тюков прессованного сена, никто не решался.

Хаим заметил, что в порту не было случайных людей, все рабочие — местные, коренные жители, все с большим опытом. Здесь были установлены особые порядки. Во время работы подходить к разгрузочной запрещалось любому постороннему, включая служащих экспортно-импортного бюро. В ответе за неукоснительное выполнение этого правила был каждый работавший на данном участке.

Вихрем то и дело проносился Давид Кнох и с палубы судна, откуда уходили вниз к причалу сходни, с одного взгляда определял, насколько успешно шла работа.

— Ашер, поторапливайся! — услышал Хаим охрипший голос подоспевшего Кноха. — Что еле ноги волочишь? Не жрал сегодня или сефардка[56] не дала выспаться?

Ашер был «ватиким», однако женился на приезжей из Триполитании. Главный экспедитор не терпел эту категорию соплеменников, считал их лентяями, нахалами и болтунами. Грузчик ничего не ответил ему, зная, что в подобных случаях положено молчать. Он лишь ускорил шаг.

— А ты куда бежишь? — окликнул Кнох другого грузчика. — На свадьбу торопишься или хочешь пробку образовать внизу?