Занавес приподнят

Раввин Хагера дорожил Стефаносом. И не столько из-за доходов кабака, как думали некоторые, сколько из-за возможности через отставного полицейского сержанта осуществлять связь с миром контрабандистов…

Помимо своих официальных постов Бен-Цион Хагера был также негласным, но весьма влиятельным деятелем «акционс-комитета»[12], главного штаба сионистского руководящего «национального Центра». Назначение этой богатейшей организации, получавшей кроме своих непосредственных доходов субсидии от многих еврейских банкиров и лавочников, фабрикантов и ремесленников со всех концов мира, состояло в создании мощной экономической и военной базы, на основе которой предстояло образовать единое еврейское государство с последующим расширением его жизненных пространств для переселения единоверцев, живущих в диаспоре[13].

Бен-Цион трудился, не жалея сил, хотя в свои пятьдесят четыре года очень дорожил здоровьем. По утрам и вечерам в синагоге он усердно отправлял богослужения, в течение дня выполнял функции арбитра и духовного наставника, судьи и мудреца. Если, случалось, днем не управлялся с делами, ради которых поселился на острове, он вершил их ночью: вел переговоры и заключал сделки, по своим масштабам и беззаконию выходившие далеко за рамки махинаций самых крупных и ловких мирских дельцов… В делах он был осторожен и предусмотрителен, и, конечно, не случайно прислугой в его доме была глухонемая гречанка: если она и могла что-либо заметить и заподозрить, то рассказать об этом была не в состоянии. И вот неожиданно она стала помехой.

«Плохи дела моей Цилечки, если ее соперницей оказалась эта убогая девка!» — с горечью заключил свои раздумья раввин и пообещал дочери устранить это «незначительное», как он выразился, препятствие с ее пути.

Однако заняться этим ему помешали обстоятельства.

— Настали жаркие дни… — сказал он, открывая совещание узкого круга людей, прибывших в дом раввина по случаю приезда на Кипр специального курьера от руководящей верхушки «акционс-комитета». Представив съехавшимся на Кипр сионистским миссионерам человека в вылинявшей парусиновой рубахе с маленькими погончиками и туго набитыми нагрудными карманами, Бен-Цион Хагера уступил ему председательское место за столом.

Курьер, человек жилистый, чернявый, в больших роговых очках, с курчавой жидкой шевелюрой и просвечивающей сквозь нее плешью, начал с рассказа о том, как счастливо живут и упорно трудятся колонисты на родине, в эрец-Исраэле[14]. Он особо подчеркивал значение непрерывно расширяющейся деятельности «керен-гаисода» — треста по скупке у палестинских феодалов новых земель и строительству ряда колоний. С особым пафосом говорил он о больших успехах сионистов в повседневной борьбе с англичанами, препятствующими иммиграции единоверцев, с арабами, оказывающими сопротивление евреям в расширении их жизненного пространства. Но главное внимаиие посланец «Центра» уделил характеристике международной ситуации и задачам, которые в связи с этим возникают перед «бейтарцами» — ультраправое крыло сионистов, — ставящими своей целью освобождение «земли предков» вооруженным путем.

— Британия поглощена войной с Германией, она предпринимает отчаянные попытки отвести удар, который готовит ей Гитлер, — говорил курьер, сопровождая свою речь размашистой жестикуляцией. — Конечно, она вывернется. Это же Британия! Однако в данный момент ей приходится довольно туго. Над ней нависает и другая угроза. Это уже со стороны Италии. Муссолини, как вы знаете, объявил Средиземное море «маре нострум»[15]. Но, как сказал великий римский поэт Гораций, «есть мера вещей, и существуют известные границы…». Пока что дуче, стремясь выкачать из Абиссинии нужные ресурсы, прежде всего хочет обеспечить своим судам безопасность плавания… А вот тут-то и начинается сложная игра… Британцы намерены снять блокаду с Италии, установленную в дни вторжения ее в Абиссинию. Они, представьте себе, ведут переговоры с Италией о заключении торгового соглашения!.. Словом, хотят задобрить Муссолини. А дуче знает цену дружескому расположению Англии. Но и в Лондоне знают, что Италия — их потенциальный противник и ее стремление создать «закрытое море»[16] — серьезная угроза Египту и Суэцкому каналу.

— Это уже хуже, — протяжно заметил один из доверенных лиц «акционс-комитета», адвокат по профессии, человек язвительный и нетерпеливый. Пустой рукав его поношенного пиджака был заправлен в карман.

Вместо ответа курьер усмехнулся, дав понять, что подобный вывод преждевременен, и тут же стал объяснять, как при курсе, который был взят сионистским «Центром», можно извлечь весьма солидную выгоду из складывающейся международной обстановки.