Занавески

Б а с а р г и н а. Да, Егорий, поезжай с богом! Ты уж схоронить приедь. Вот схоронишь, тогда уж сюда не вертайся.

Б а с а р г и н. Почему?

Б а с а р г и н а. Так… Не надо тебе тут…

П о л и н а. Странно… Мы никому не мешали. Жили тихо, скромно! А все равно оставляем недовольные лица.

Х о м у т о в. Что ты, Полина! Да все хорошо. Просто недоговорили многого. А как у русского человека? Выпить-то ладно, а главное — поговорить.

Б а с а р г и н. Как там у тебя, Мить?

Х о м у т о в. Чего у меня?

Б а с а р г и н. Ну, это, следствие…

Х о м у т о в. Следователь хороший, грех жаловаться. Копает так, прямо тебе экскаватор! От такого не уйдешь.

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Все одно правда и выйдет! Коли бы верно для себя брал, это да. А так Дмитрий чистый человек, и вся деревня тому свидетель!

Б а с а р г и н. Ну и отлично…

Л у к о в. Что отличного-то?! Разве за друга так стоят?!

П о л и н а. Нам еще ссоры не хватало! Мы люди интеллигентные, обойдемся без этого!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Нет уж, дорогая моя Полина! Не годится всем сразу рядиться в интеллигентных людей! Интеллигент — это выстраданное звание! Это повыше генеральского будет. Интеллигент — это рядовой земли. Это не ты и не Егор, это тот, кто работает не покладая рук для народа! А так мы всех перепишем в интеллигенцию. Егору хватит того, что он академик, тебе — что ты его жена. А уж чтобы в интеллигенцию… Ты скажи, что мы, мол, люди образованные, — это другое дело! Образование еще не дает этого звания. Среди крестьян мало образованных, однако есть и интеллигенция. Вот Хомутов. А кто он такой? Крестьянин. За тридцать лет ни одного прогула. За тридцать лет! Я вот сижу и знаю, что живет со мной рядом Хомутов. Работает, книги читает. Настоящий интеллигент!

Б а с а р г и н. Так чего же мне, по-твоему, не хватает для интеллигентности?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Вины!

Б а с а р г и н. Опять, значит, ты нас за полу ухватил.

Х о м у т о в. Многовато свалилось на один-то приезд. И почему?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Тридцать лет копилось. У каждого свое копилось. А тут приехали, свободные. Европейская бацилла, она ведь очень коварна! Ведь у нас распущенность за свободу принимают. Свобода не может оказаться смертельной в больших дозах.

Б а с а р г и н. Что же, по-твоему, революция в нашей стране?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Революция это выполнение нравственного закона! Сто тысяч человек паразитировали на пятидесятимиллионном народе! И многие доходили до самой крайней точки по отношению к своему народу. Даже язык народа считался пошлым. Говорили по-французски. Демократическое движение шестидесятых уже не смягчило народ. Свой своего попирает. Это уже верх безнравственности! Тут все порушено. И закон крови, рода и веры. И отмщение. Но в том-то и величие народа, что он не мстит. Выбрал свой, народный путь в экономике и общежитии. Советский путь. Так что, Егор, ты даже представить себе не можешь, какую гениальную формулу придумал твой народ. Свое, самобытное родил, вырастил, и сегодня половина земного шара своим спасением от гегемонии Ротшильда обязана уму и его высочайшей нравственности. Основой всякой политики, экономики должна быть нравственность!

П о л и н а. Это очень все интересно, но, к сожалению, нам уже пора. Егор, я пойду переоденусь, да и тебе надо. Ты же не поедешь в этом костюме?

Б а с а р г и н. Нет. Я поеду в спортивном… Мам, приготовь нам чего-нибудь в дорогу поесть. И чаю! Чаю в термос покрепче! Извини меня, Степан, но и в самом деле пора ехать. Что я тебе скажу? Все, что ты сказал, интересно, но и наивно. Наивность вообще наша национальная черта. И, хочу заметить, далеко не лучшая черта! А в общем-то, нету глубоких знаний…

Л у к о в. Где же их получить, эти знания?

Б а с а р г и н. Не знаю. Да и надо ли вам? (Уходит.)

Следом уходит Полина.

Входит  Д а ш а. В руках у нее корзина.

Д а ш а. Ну вот и все… А где Егор Андреевич? Я им тут курицу зажарила, пирог с грибами!

Б а с а р г и н а. Пошли в дорогу одеться.

Х о м у т о в. Пошли-ка, Степан, бензину дадим в дорогу. У тебя есть канистра?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Есть.

Уходят Луков, Степан Андреевич и Хомутов. Даша идет на кухню.

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Чего-то люди ищут. Чего-то, значит, потеряли, раз ищут. Найдут ли? Чудно, собрались людей проводить! Ты как думаешь, Лександра, выйдет дело у Мити?

Б а с а р г и н а. Все выйдет. Такой человек, а его занимают чем не след. Ну и ты казанской сиротой не прикидывайся.

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Вот подумать только, что Димитрию сейчас. Сидит, а ведь сам об своем думает! Сидит, ждет. Ведь, подруга моя дорогая, как же честному человеку одно это перенести. Ведь теперь до смерти обида в ем останется. Ему как это слово дали, встал он и говорит: дорогие вы мои. То ли вы ошибку совершали, то ли уж и сами жулики. Каяться, говорит, за свои слова не буду, каяться не в чем. Это хорошо, что Степан есть, а как у кого его нету?