Занимательная физика. Книга 1

Трудно представить себе, как подавляюще действовала эта бесконечная перспектива зал во «дворце иллюзий», – но все это ничто по сравнению с теми необыкновенными эффектами, которые были достигнуты в Парижском «Дворце миражей» (рис. 112). Устроители этого «дворца» пошли еще дальше: они присоединили к эффекту бесчисленных отражений еще эффект мгновенной перемены всей картины. Другими словами, они как бы устроили гигантский и при том движущийся калейдоскоп, – но такой, что зрители помещаются внутри него, а не вне.

Рис. 114. Как устроена зала «Дворца миражей».

Во «Дворце миражей» перемена обстановки залы достигается более сложным путем, чем в калейдоскопе, который вращают рукой. А именно: зеркальные стены залы на некотором расстоянии от ребер разрезаны вдоль, и этот зеркальный угол может, как одно целое, вращаться вокруг оси, заменяясь другим. Из рис. 114 видно, что можно произвести три замены, соответствующих цифрам 1, 2 и 3. Теперь представьте себе, что все углы, обозначенные цифрой 1, заключают в себе обстановку арабского храма, все углы 2 – обстановку тропического леса, а углы 3 – обстановку индийского храма. Тогда одним движением скрытого механизма, поворачивающего зеркальные углы, – тропический лес, словно по волшебству, превращается в храм или залу.

Прибавьте к этому еще ряд удивительных эффектов освещения – и вы поймете, какое поразительное впечатление должен производить на зрителя этот поистине «дворец миражей». Прямо даже не верится, что легким движением руки одного человека мгновенно достигается такой грандиозный эффект, как смена целого обширного лесного пейзажа на безграничную анфиладу арабских зал или величественные своды индийского храма.

А между тем весь секрет волшебства основан на таком простом физическом законе, как всем известное правило отражения световых лучей: угол падения равен углу отражения. Читатель легко может довольно несложным геометрическим построением получить схему расположения этих бесконечных отражений «Дворца миражей».

Дворцы иллюзий и миражей в настоящее время служат целям развлечения. Но некогда тем же свойством зеркал пользовалась, говорят, инквизиция. Она изобрела особую «пытку зеркал», с которой читатель может познакомиться по приводимому далее рассказу[28].

Пытка зеркалами Рассказ

Во главе стола сидел инквизитор. Он сказал: – Ты упорствуешь, отказываешься вернуться в объятия святой Церкви, которая, по милосердию своему, призывает тебя. За это мы приговариваем тебя к тому, чтобы ты побыл сам с собою. Да возненавидишь ты себя, во прахе и теле, и да обретешь раскаяние, ведущее к спасению души.

Рис. 115. Во главе сидел инквизитор…

Этих слов я не понял. Впрочем, не понимал я и ничего остального, только угадывал, что какой-нибудь несчастный страдалец под пыткой обронил мое имя, в надежде смягчить свои мучения. Меня схватили на одной из мадридских улиц и отвели в тюрьму инквизиции. Много недель пробыл я там; наконец меня позвали на следствие, и я обрадовался: по крайней мере, невыносимое ожидание прекратилось…

После допроса меня снова отвели в камеру, похожую на прежнюю. Это была комната приблизительно в двенадцать квадратных футов, которая освещалась окошечком под потолком. Была в ней и кровать, хотя сон в этих стенах редко бывал отдыхом.

Расспрашивать замаскированного тюремщика, который ввел меня в мою новую тюрьму, я не стал. Я прежде пытался делать это, но без успеха. Сторожа инквизиции неразговорчивы; они даже не покачивают головами.

Тяжелая дверь затворилась за мной. Я остался один, понимая, что буду страдать, – но как страдать, не знал. «Побудь наедине с собою»… Что же, в конце концов, могли значить эти слова? Ведь я и так несколько недель провел в одиночном заключении?

Меня допрашивали днем; вечер подходил, ничего не случилось, и мои опасения начали мало-помалу замирать. Наконец я заснул, почти успокоенный.

В сумраке раннего утра я проснулся – и задрожал от ужаса. Устремив глаза в темноту, я заметил, что за ночь произошла непонятная мне, странная перемена. Как раз против моей кровати мерцал свет; раньше его не было. Остальные стены казались мистическими; странные тени колебались на них.

Я лежал, раздумывая, что бы это значило. Вдруг над моей головой послышался легкий стук; комната окончательно потемнела. Я поднял голову и увидел, что окно чем-то закрыли. Ждал я несколько часов, но лучи зари не проникли в мою камеру. Вот над моей головой вспыхнул легкий свет; в отверстии на середине потолка показались пальцы, снова исчезли, оставив повешенную зажженную лампу. Наконец теперь я мог видеть…

Что видеть? Моим первым ощущением был полный ужас. Голова у меня закружилась. Мне казалось, что я один среди дикого калейдоскопического вихря… Из каждого угла на меня смотрели страшные лица. Фантастические огоньки качались повсюду, куда ни падал мой взгляд. Казалось, моя камера разрослась, сделалась до ужаса бесконечной, и не было в ней опоры, не было устойчивости…