Занимательная механика

Они не выглядели сгустками тумана, как иногда рисуют привидения художники. Они выглядели живыми… и в то же время — мертвыми. Три прозрачные фигуры, словно сделанные из чистейшего стекла. Три стеклянные фигуры во дворе стеклянной фабрики.

И двигались Палачи не быстро, не с умопомрачительной скоростью, а плавно, размеренно. Не торопясь. Желая насладиться каждым мгновением, проведенным вне вечного забытья.

Едва различимая фигура мужчины приблизилась к бойцам справа…

— Нет!!

И в этот момент из открывшихся в здании ворот во двор выехало «Изделие № 1».

«Руссо-Балт» К12/20.

Стеклянный.

Полностью.

От колесной спицы до трубочек, по которым бежал бензин. От крыльев до сидений. От руля до самой последней заклепки.

Нереальный.

Движущийся.

Сжигающий топливо и выплевывающий дым через потемневшую выхлопную трубу. Со стеклянными поршнями, ходящими в стеклянном двигателе под стеклянной крышкой капота. С мизерным количеством иных материалов: свечи, провода, покрышки…

«Вы думаете, я помогаю оптимизировать запирающие устройства? Придумывать новые модели паровозов? Меня интересуют шедевры, Собиратель, подлинные шедевры. Меня интересуют люди, бросающие вызов, готовые продалбливать несокрушимые стены и сворачивать горы. Люди, вкладывающие в свои творения душу. Я стою рядом и смотрю, как сбываются самые смелые мечты. Я восхищаюсь, я склоняю голову».

«И помогаете».

«Только тем, что не даю угаснуть надежде. Все остальное они делают сами. Ведь каждый из нас способен сотворить чудо. И тогда будет вечно работать деревянная мельница, выдавая больше энергии, чем в нее поступает. Оживет и перестанет стареть мертвая девушка. И поедет стеклянный автомобиль…»

Гордый, улыбающийся во весь рот Стрекалов сидел за рулем. Рядом — Механикус. А позади… То, что находилось на заднем сиденье «Руссо-Балта», было скрыто ослепительным золотистым сиянием.

Богиня…

— Взять! — выкрикнул Гончар, указывая пальцем на автомобиль.

Призрачные фигуры бросились к машине. И отшатнулись.

— Взять!! Взять!!!

Гончар ревел, как зверь, брызгал слюной, захлебывался злобой. Он уже понял, что стеклянный «Руссо-Балт» — истинный шедевр. Раритет. Исполнившаяся мечта, способная пережить само Время. Что ему призраки? Что ему пули? Гончар понял. Но не смирился.

— Убить!!!

Проказа тоже поняла, что их обманули. Завизжала в бессильной злобе, мгновенно превратившись из некрасивой женщины в отвратительную, потеряв всякий шарм, обнажив душу. Ударила из автомата по стеклянной машине, по людям, по Богине. Давила на спусковой крючок и визжала.

Но как можно убить тех, кого защищает чудо?

Механикус издевательски расхохотался, заставив завыть Проказу. Заставив Гончара вскинуть кулаки. И заставив призраков искать другие жертвы. Три Палача жаждали крови, а потому отвернулись от недоступного автомобиля, направились к людям в черном. И Волков сделал шаг вперед.

«Сработает?»

«Если ты ничего не напутаешь. — Оружейник посмотрел на сосредоточенного Федора, улыбнулся. — Не веришь мне — твое дело. Но подставлять тебя я не стану, кто-то ведь должен позаботиться о Серафиме».

«Но это призраки, а не люди».

«А мне все равно кого убивать, Собиратель, все равно…»

Серебряный клинок должен быть горячим, очень горячим — обязательное условие. А потому в левой руке Очкарик держал пылающий факел — намотанную на палку тряпку, пропитанную бензином. А в правой — серебряный нож из дорогущего набора, единственное подходящее оружие, которое Волков сумел раздобыть по дороге на фабрику.

Но ведь клинок — всегда клинок.

А теперь самое сложное — бросок вперед. Заставить себя двигаться. Превозмочь накативший ужас, подавить дрожь, собрать в кулак волю.

И убивать.

Призрачная женщина оказалась на его пути первой. Развернулась, развела в стороны руки, намереваясь сдавить Федора в смертельных объятиях, и… И завыла, когда раскаленный клинок вошел ей под ребра. Именно туда, куда когда-то вонзил «финку» ее обдолбанный любовник.

«Вторая смерть должна копировать первую. Кинжал должен ударить туда же, подтвердить приговор. И тогда они уйдут навсегда. Ни вверх, ни вниз, просто растворятся. Перестанут быть…»

Вой умирающей твари придал Очкарику сил.

«Теперь не перепутать…»

«Вилле мелкий такой, недомерок…»

Серебро ударило в затылок призрака в то самое мгновение, когда нечто, бывшее некогда товарищем Валксисом, разрывало одного из бойцов.

«Извини, друг, не успел…»

Ноги подкосились. Дрожь, казалось, унятая, забытая в пылу сражения, заколотила вновь. А на шее сомкнулись едва различимые глазу, но такие сильные, такие холодные руки…