Занимательная психология

Очевидно, вы сейчас ждете от меня рассказа о любви к другу, о любви Ромео и Джульетты, Анны Карениной и Вронского. Но посмотрим сначала, есть ли что-либо общее в чувстве человека во всех случаях, когда он говорит: «Я люблю!»

Этим общим чувством является желание постоянно иметь возле себя объект любви или боязнь утерять его. Общим является также сравнимость этого чувства по его силе в отношении разных объектов. Каждый обычно знает, что он любит больше, а что меньше, хотя иногда и не сразу может в этом разобраться.

Все объекты любви можно распределить на две группы. В первую входят те, в отношении которых чувство исчерпывается только что сказанным. Любящий выступает лишь в качестве потребителя удовольствия, он заботится главным образом о себе. Ко второй относятся те объекты, по отношению к которым у любящего преобладает желание не столько получить от объекта любви, сколько все отдать ему, даже если это будет в ущерб себе.

Я вас любил так искренно, так нежно,
как дай вам Бог любимой быть другим!

В некоторых языках слово «любить» относится только к этой второй группе. Украинец не скажет: «Я кохаю музику». И надо полагать, что это правильно.

В русском языке, в словах, производных от слова «любовь», тоже есть определенные оттенки. «Так же смешно было бы сказать: он ее любитель, как: он любовник наук и художеств», — писал Денис Иванович Фонвизин в своем «Опыте Российского сословника».

Словом «люблю» нельзя бросаться налево и направо, относиться к нему легкомысленно.

А бывает ли все-таки любовь с первого взгляда?

Конечно, бывает. Любовь может вырасти из дружбы, но может вырасти из влечения, появившегося в начале знакомства, и быть усилена потом дружбой. И тот и другой путь закономерен, но в любви, развившейся в результате длительной симпатии, уже проверенной временем, труднее ошибиться, она чаще бывает прочнее. Если же влечение с первого взгляда не подкрепляется потом дружбой, оно может растаять как дым и не перерастет в любовь.

Вот как обыграл тему «вечной любви» поэт Николай Гумилев:[6]

На утре памяти неверной
Я вспоминаю пестрый луг,
Где царствовал высокомерный,
Мной обожаемый индюк.
Была в нем злоба и свобода,
Был клюв его как пламя ал,
И за мои четыре года
Меня он остро презирал.
Ни шоколад, ни карамели,
Ни ананасная вода
Меня утешить не умели
В сознаньи моего стыда.
И вновь пришла беда большая,
И стыд, и горе детских лет:
Ты, обожаемая, злая,
Мне гордо отвечаешь: «Нет!»
Но все проходит в жизни зыбкой —
Пройдет любовь, пройдет тоска,
И вспомню я тебя с улыбкой,
Как вспоминаю индюка.

Любовь, как и дружба, растет и крепнет под влиянием привычки. Правильные, хорошие отношения в семье именно потому и укрепляют и усиливают любовь, что делают ее привычной. Безусловнорефлекторное чувство усиливается условнорефлекторным, а любовь человека, как и все его эмоции, вся его деятельность, сильны не безусловно-, а условнорефлекторными их компонентами.

В глубоком и богатом чувстве любви гармонично сочетаются все ее стороны, и в этом ее основная психологическая сущность. Сопоставляя то, о чем я рассказал, с различными известными вам из литературы и из жизни историями любви, вы сами еще лучше разберетесь в этом вопросе.

Странник идет, опираясь на посох —
Мне почему-то припомнилась ты.
Едет коляска на красных колесах —
Мне почему-то припомнилась ты.
Вечером лампу зажгут в коридоре —
Мне непременно припомнишься ты.
Что б ни случилось на суше, на море,
Или на небе — мне вспомнишься ты.

Вспоминая эти строчки Ходасевича, поэт Максимилиан Волошин говорил: «Лучше и лаконичнее о любви еще никто не сказал!»

Любовь и голод.

«Любовь и Голод — два родных брата, две коренных основы всего живущего.

Все, что живет, — движется, чтобы питаться; и питается, чтобы воспроизводить.

Любовь и Голод — цель их одна: нужно, чтобы жизнь не прекращалась, собственная и чужая — все та же, всеобщая жизнь».

Так в 1878 г. в своем стихотворении в прозе «Два брата» И.С. Тургенев показал их неразрывную связь.

Действительно, инстинкт продолжения рода, как и чувство голода и жажды, присущи и человеку, и животному.

Но оба претерпели изменения, вызванные общим процессом социализации личности.