Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве

Как выяснилось, Южной Флориде одного лишь восстановления реки будет недостаточно без массового изменения отношения жителей Лос-Анджелеса к своей воде и своему дождю. На Эверглейдс инженеры федеральных ведомств и служб штата пятнадцать лет восстанавливали реку Киссимми и ее пойму, взрывая динамитом строения, связанные с паводковым контролем, воссоздавая меандры и старицы, заново обустраивая 5 тысяч гектаров заболоченных земель. Теперь здесь разрастаются эндемичные водоросли. Вернулись большеротый окунь и солнечная рыба. Белые и голубые цапли, другие болотные птицы, которые ранее исчезли, слетелись обратно в поразительных количествах – в ряде случаев их численность более чем вдвое превзошла ожидания ученых. Но эта победа мало что значит для рыбных инспекторов в эстуариях Сент-Луси и Калусахатчи, наблюдающих, как гибнут морские травы, рыба, дельфины и ламантины. Паводковые воды все еще текут в эстуарии из озера О. эвтрофными шлейфами. Фермы и горожане Южной Флориды все еще гонят в море устойчивый поток пестицидов, удобрений, навоза и нечистот, и дисциплинированный дождь возвращает все это обратно.

Подобное разочарование испытала и Грин. После того как она потратила все свои сбережения на строительство металлических водостоков и цветов, которые так и не зазвенели под дождем, потребление муниципальной воды – и счет за воду – в жаркие летние месяцы увеличились у нее более чем вдвое, поскольку она проводила орошение, чтобы старая цитрусовая рощица не зачахла. Стоя в очереди в сетевом магазине Home Depot, она осознала, что домовладельцы с дождевыми садами не приведут засушливый мегаполис к дождевой революции. В разгар засухи жители Лос-Анджелеса стояли с тележками для покупок, полными гербицидов, средств для уничтожения травы, инсектицидов, смесей от сорняков, удобрений для лужаек, распылителей, пылеуловителей и трубок – сотен товаров, предназначенных для того, чтобы в Лос-Анджелесе продолжали царить лужайки. Без разбавления дождевой водой эти химикаты будут концентрироваться в садах, уличных водостоках и ливневой канализации, становясь по пути к морю все более токсичными.

* * *

Когда я в последний раз беседовала с Грин, она возбужденно говорила обо всех муниципальных лужайках Лос-Анджелеса, в том числе о лужайке перед мэрией. Она также билась над новой задачей, решив на сей раз посмотреть, как один житель Лос-Анджелеса может помочь изменить автомобильную культуру. Она продала свой Prius и купила в магазине Steve’s Bike Shop в Альтадене ярко-оранжевый велосипед – с электроприводом, чтобы справляться с крутыми подъемами в предгорьях Сан-Гейбриела.

Мне подумалось, что с ее новым транспортным средством небеса над Лос-Анджелесом наконец разразятся дождем.

* * *

Если какое-то одно место в Америке пережило наихудшие последствия своих ошибок с городскими дождями и начало всерьез их исправлять, то это некогда ошибочно именовавшийся городом дождя Сиэтл. Потрясающая человеческая трагедия наряду с почти полным уничтожением сверкающего серебристого амулета Сиэтла – лосося, который олицетворяет не только природу, но и всю культуру Тихоокеанского Северо-Запада, – помогла широкой общественности воспринять идущую снизу инициативу, призванную исправить отношения города со своим каноническим дождем.

Когда я приехала в зимний день, над главным деловым кварталом нависала свинцовая монотонность, создающая в городском центре унылую обстановку. Вопреки молве бледный облик города обусловлен не дождем, который почти незаметно струится из серебристых облаков, под цвет воды в расположенном поблизости заливе Пьюджет-Саунд. Более чем сумеречный пейзаж, искусственный бетонный ландшафт, вгоняющий в депрессию. Людные улицы вымощены темно-серым камнем, рядом с ними – широкие светло-серые тротуары. Серыми тенями высятся небоскребы. Гигантские автомагистрали, съезды и эстакады – серые. Монорельсовый путь и его тяжеловесные опоры – серые.

Доберитесь по пепельным тротуарам на северо-запад в район Сиэтла под названием Беллтаун, сверните налево по Вайн-стрит к заливу, и среди сплошной серости возникнет вдруг ярко-синий бак высотой три метра, предназначенный для сбора дождевой воды, затейливо приставленный к зданию из красного кирпича. Поверх бака тянутся зеленые трубы в форме пальцев, вытянутый указательный соединен с водосточной трубой, спускающейся с крыши здания. Дождевая вода стекает с крыши на указательный палец, а дальше в бак. С большого пальца дождевая вода сливается в расположенные по нисходящей резервуары, сооруженные между тротуаром и улицей. Резервуары, в свою очередь, каскадом сходят к ландшафтным клиньям, густо поросшим лесными растениями. На протяжении двух жилых кварталов, пока Вайн-стрит спускается к заливу, вода сочится по стоку, по уличным клумбам, блестящим камням и ступенчатым террасам, и мостовую оживляют зелень, общественная скульптура и звуки льющейся воды.