Занимательное литературоведение

Но все же был в России, и не так уж далеко от мест обитания Грина, моряк, начало биографии которого удивительно напоминает то, что мы знаем о возлюбленном Ассоли. Не то, чтобы прямо до средневекового замка и его лордшипства, как сурового отца. С отцом там вообще не до конца ясно, многовато было гражданских мужей у его эмансипированной мамы, писательницы Надежды Александровны. Хотя книг у нее еще больше, "Словарь русских писателей" насчитал более полусотни пьес, романов и сборников рассказов. Ну, будем считать отцом нашего моряка законного мужа, подполковника в отставке Афанасия Лухманова. А путь в море начинается в 1882 году, когда за, мягко говоря, "шалости" четырнадцатилетнего Митю выгнали из военной гимназии. Очередной отчим его крепко высек, но все же сломался, и паренек, наконец, добился своего - его определили в Керченские мореходные классы. В летние каникулы он, "учеником на греческом пароходе перешел из Таганрога в Бремерхафен (Германия), плавал матросом у берегов Англии и перешел в Геную (Италия). Оттуда матросом на итальянском бриге перешел через Атлантический океан к о. Гаити, в Сан-Доминго, бежал там с судна из-за жестокого обращения капитана, был пойман, снова бежал и на американской шхуне перешел в Бостон (США). В 1885 г. матросом на американском парусном барке перешел из Бостона вокруг м. Доброй Надежды в Сидней, затем на австрийском бриге через Торресов пролив к о. Ява, оттуда вокруг м. Доброй Надежды - в Исландию и в феврале 1886 г. вернулся на родин у ".

Пожалуй, что наш старый друг Артур мог бы и позавидовать фееричности этого кругосветного путешествия. В Санкт-Петербург к любимой маме вернулся восемнадцатилетний широкоплечий парень, просоленный ветрами всех четырех полушарий - Северного, Южного, Западного и Восточного. Конечно, эта романтическая история тогда нашумела в соответствующих кругах, но Александр Грин стал появляться в столичных литературных салонах спустя четверть века, когда все это сильно забылось. Но вот с 1898-го года, когда и начались неудачные попытки романтика моря приобщиться к любимой стихии в реальности, он мог лично видеть капитана дальнего плавания Дмитрия Афанасьевича Лухманова на мостике того самого белокрылого черноморского учебного фрегата "Великая княжна Мария Николаевна" или чуть позже в качестве помощника капитана Мариупольского морского порта. Или пораньше на Каспии, где тот служил на разных судах, а полубомж Грин блуждал во время бакинского этапа его скитаний.

Мог слышать ходившие среди моряков и литераторов байки об авантюрном начале биографии самого знаменитого из русских парусных капитанов. Или читать их в журнале "Русское судоходство", где тот с 1887-го года помещает рассказы о своих странствиях и очерки о парусном деле. Но подойти и заговорить ... уж очень велика дистанция. Ведь и в литературе Грина пока нет, а у Лухманова, как уже сказано, с конца 80-х печатаются рассказы и очерки, вышла уже не одна книжка в прозе и в стихах. Все о море, конечно. Именно в Мариуполе выпустил он сборник, несколько стихов из которого, перевод английских матросских римов о приметах погоды, помнят и при случае произносят, не зная автора, миллионы жителей России:

Ходят чайки по песку,

Моряку сулят тоску.

И пока не влезут в воду,

Штормовую жди погоду

...

Если солнце село в в тучу.

Берегись - получишь бучу.

Если-ж солнце село в воду,

Жди хорошую погоду.

Ну, и так далее.

Они могли встретиться позже, в Петрограде начала 20-х, но до этого матросу-неудачнику предстоит дезертировать из армии, отдать свое революции, как социал-революционному агитатору, отбыть тюрьму и ссылку и стать, наконец, романтическим писателем. А знаменитому капитану побывать, среди прочего, морским агентом "Доброфлота" в Гонконге и Нагасаки, вступить в РКП(б) и быть выборным от трудящихся директором доброфлотского правления во Владивостоке 1920-го года, жестоко цапаться на этом посту с кадетским министром промышленности коалиционного правительства ДВР Борисом Бриннером, которого мы-то с вами знаем больше по его сыну Юлу, звезде фильмов "Великолепная семерка" и "Король и я".