Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

- Как же вы ненаблюдательны, мой бедный Уотсон! - вздохнул Холмс. Ведь там же прямо сказано: "я прочитала", "я хотела бы узнать", "заранее благодарная...". Если бы письмо сочинял пожилой джентльмен, с какой стати стал бы он писать о себе в женском роде?

- Да, конечно... Вы правы, - сконфузился Уотсон. Я так увлекся содержанием этого интереснейшего письма, что просто не обратил внимания... Однако на возраст этой нашей корреспондентки в письме, если не ошибаюсь, ни каких указаний нет. Может быть, его написала совсем не юная, как вы утверждаете, а как раз пожилая леди? Или дама, как принято говорить в таких случаях, бальзаковского возраста?

- О, нет, друг мой, - уверенно возразил Холмс. - Юной леди, сочинившей это письмо, никак не более четырнадцати лет.

- Я никогда не сомневался в вашей проницательности, мой милый Холмс. Знаю, как легко по каким-то мельчайшим, незаметным простому смертному признакам вы умеете угадать характер и даже биографию совершенно незнакомого вам человека. Но тут я просто развожу руками...

Уотсон и в самом деле развел руками и снова повторил свой недоумевающий вопрос:

- Итак, на чем же основывается ваша уверенность, что этой нашей корреспондентке не более четырнадцати лет? Я переворачивал это письмо вверх ногами, смотрел его на свет, пробовал даже читать его справа налево...

- А вы не пробовали его понюхать? - прервал этот саркастический монолог Холмс.

- Понюхать? - удивился Уотсон. - Вам угодно издеваться надо мною?

- Ничуть не бывало. Понюхайте, понюхайте его хорошенько.

Уотсон послушно выполнил этот совет Холмса. Тщательно обнюхав письмо со всех сторон, он растерянно заявил:

- Но ведь оно ничем не пахнет!

- Вот именно, - кивнул Холмс. - А теперь скажите мне, Уотсон, приходилось ли вам встречаться с существом женского пола старше четырнадцати лет, от письма или записки которого не пахло бы духами? Уотсон был сражен этим неожиданным аргументом.

- Да, - растерянно признал он. - Смотрите-ка! Такая простая мысль... Просто удивительно, что она мне самому не пришла в голову.

И все-таки он не хотел сдаваться.

- Вы убедили меня, милый Холмс... процентов на шестьдесят...

- Только на шестьдесят, не больше? Что же там у вас в остатке?

- Сорок процентов, Холмс. А это, согласитесь, немало. Я просто подумал: а что, если эта леди принципиально не употребляет духов? Такое ведь хоть и редко, но случается. Или, может быть, она бедна и не может себе позволить такую роскошь, как духи, хотя бы даже и самые недорогие.

- Вы делаете успехи, Уотсон, - признал Холмс. - Да, это, конечно, возможно. Но, помимо полного отсутствия даже слабого запаха духов, на мысль, что письмо это писала совсем юная леди, меня навело еще и другое.

- Что же именно?

- Стиль. Ведь вам, наверное, не раз приходилось слышать такое выражение: "Стиль - это человек" Впрочем, это разговор долгий, и мы к нему, я надеюсь, когда-нибудь еще вернемся. Пока же поверьте мне на слово, Уотсон: стиль этого короткого письма говорит о возрасте нашей корреспондентки с точностью не меньшей, чем об этом нам сказало бы свидетельство о ее рождении. Однако - хватит болтать! Пора нам приступить к нашему расследованию.

Для начала друзья решили встретиться напрямую с героиней поэмы Некрасова, княгиней Волконской, и задать ей несколько вопросов. Но в покоях у княгини их ждал небольшой сюрприз. Там сидели две княгини Волконские. Одна в правом углу комнаты, другая - в левом.

- Все вышло очень удачно, Уотсон. Положительно, нам с вами везет! Судя по всему, мы с вами застали княгиню в тот самый момент, когда она решила приступить к писанию своих записок, - шепнул Холмс Уотсону - Видите?.. Вот она задумалась... улыбнулась каким-то своим мыслям... Снова погрустнела...

- Про кого вы говорите, - тоже шепотом спросил Уотсон - Про ту? Или про эту?

- Разумеется, про ту, что справа, - ответил Холмс.

- А слева - кто?

- Слева тоже она... То есть - не совсем она, конечно. Впрочем, не будем забегать вперед. Смотрите в оба глаза, наблюдайте, слушайте. Сейчас вы сами все поймете.

Княгиня Волконская, сидящая слева, оторвалась от тетради, задумалась. Вновь улыбнулась каким-то своим мыслям. Наконец, заговорила:

Проказники внуки! Сегодня они

С прогулки опять воротились:

- Нам, бабушка, скучно! В ненастные дни,

Когда мы в портретной садились

И ты начинала рассказывать нам,

Так весело было... Родная,

Еще что-нибудь расскажи! - По углам

Уселись. Но их прогнала я:

"Успеете слушать. Рассказов моих

Достанет на целые томы,

Но вы еще глупы. Узнаете их,

Как будете с жизнью знакомы!"

И вот, не желая остаться в долгу

У внуков, пишу я записки.

Для них я портреты людей берегу,

Которые были мне близки.

Произнеся этот монолог, княгиня вновь склонилась над своей тетрадкой, и перо ее забегало по страницам.

- Все понятно, Холмс! - обрадованно шепнул другу Уотсон. - Это, конечно, она самая и есть: настоящая княгиня Волконская.

- Да нет, - покачал головой Холмс. - Настоящая как раз та! Другая... Но об этом после. Пока давайте слушать да помалкивать. Выводы сделаем потом.