Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

- Да, до некоторой степени ты прав, - согласился я. - Кое в чем Булгарин и в самом деле не слишком далеко ушел от этих гоголевских персонажей. Хотя, конечно, он был и умнее и талантливее их всех, вместе взятых. Но дело даже не в его уме и таланте. Вся штука в том, что в своем отношении к гоголевскому "Ревизору" Булгарин был отнюдь не одинок. Вот прочти, пожалуйста, еще и этот отзыв.

ИЗ ПИСЬМА Ф. Ф. ВИГЕЛЯ К М. Н. ЗАГОСКИНУ

ОТ 31 МАЯ 1836 ГОДА

Читали ли вы сию комедию? видели ли вы ее? Я ни то, ни другое, но столько о ней слышал, что могу сказать, что издали она мне воняла. Автор выдумал какую-то Россию и в ней какой-то городок, в который свалил он все мерзости, которые изредка на поверхности настоящей России находишь: сколько накопил плутней, подлостей, невежества!.. Это - клевета в пяти действиях.

- Да, - признал Тугодум, прочитав и этот отрывок. - То же самое и городничий говорил. Прямо слово в слово... А кто он такой, этот Вигель?

- Бывший арзамасец, то есть член того самого литературного кружка "Арзамас", в который входил и Пушкин. Не был он ни доносчиком, ни вором, ни взяточником. Правда, человек он был весьма умеренных, я бы даже сказал, консервативных взглядов...

- Вот видите! - обрадовался Тугодум. - Да к тому же он ведь сам пишет, что комедию Гоголя не читал и не видел...

- Верно. Но много о ней слышал. Стало быть, многие люди высказывались о ней примерно в том же духе.

- Смотря какие люди, - возразил Тугодум. - Тоже, наверное, консервативных взглядов, как вы говорите. То есть верные царские холуи. Было бы даже странно, если бы таким зрителям "Ревизор" понравился.

- Это верно, - признался я. - И тем не менее они бы ли не так уж далеки от истины, когда в один голос твердили, что во всей России не отыщется городок, в котором собралось бы такое чудовищное скопище монстров и уродов, какое собрал в своей комедии Гоголь.

- Вы что же, хотите сказать, что Булгарин и этот... как его... Вигель. По-вашему, выходит, они правы? - изумился Тугодум.

- А вот взгляни, что сказал по этому поводу сам Николай Васильевич Гоголь, - ответил я и протянул ему том Гоголя с заранее заложенной страницей.

Н. В. ГОГОЛЬ ИЗ "АВТОРСКОЙ ИСПОВЕДИ"

Если смеяться, так уж лучше смеяться сильно и над тем, что действительно достойно осмеяния всеобщего. В "Ревизоре" я решил собрать в одну кучу все дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем.

Прочитав это гоголевское признание, Тугодум растерянно сказал:

- Точь-в-точь как этот Вигель... Тоже слово в слово... Что же это получается? Выходит, Гоголь и сам считал, что он описал не настоящую, а выдуманную Россию?

- Нет, конечно, - улыбнулся я. - Гоголь так вовсе не считал. Он только дал понять, что его комедию не следует рассматривать как точное, зеркальное отражение действительности.

- Так ведь и городничий то же самое говорил! - вспомнил Тугодум. Помните, когда вы сказали, что на сцене он увидел себя, словно в зеркале, он заорал: "В кривом зеркале!" Неужели и вы тоже считаете, что Гоголь в "Ревизоре" написал неправду?

- Он написал правду, - сказал я - Но эта правда предстала в его комедии в таком сгущенном, в таком сконцентрированном виде, что сравнение с зеркалом тут, пожалуй, и в самом деле не совсем уместно. Хоть сам Гоголь и поставил эпиграфом к "Ревизору" народную пословицу - "На зеркало неча пенять, коли рожа крива", - комедию его правильнее было бы уподобить не зеркалу, а увеличительному стеклу. Кстати, это место из гоголевской "Авторской исповеди", которое я отметил, ты не дочитал до конца. Прочти-ка, что он там пишет дальше. Совсем немножко. Буквально еще несколько строк.

Тугодум снова раскрыл книгу в указанном мною месте и прочел:

- "В "Ревизоре" я решился собрать в одну кучу все дурное в России... и за одним разом посмеяться над всем. Но это, как известно, произвело потрясающее действие. Сквозь смех, который никогда еще во мне не появлялся в такой силе, читатель услышал грусть. Я сам почувствовал, что уже смех мой не тот, какой был прежде, что уже не могу быть в сочиненьях моих тем, чем был дотоле, и что самая потребность развлекать себя невинными, беззаботными сценами окончилась вместе с молодыми моими летами".

Прочитав это, Тугодум надолго задумался.

Выждав некоторое время, я спросил:

- Что это тебя смутило? Если не понял, скажи, я объясню.

- Да нет, вроде я все понял, - неуверенно сказал Тугодум. - Только как-то странно у него выходит. Получается, что он сам и не хотел, чтобы читателю было грустно. Что это вышло как бы против его желания.

- Это ты очень метко заметил, - признал я.

- Но разве так может быть, чтобы у писателя вышло совсем не то, что он хотел?