Занимательное литературоведение

Еще меньше меня интересуют глубокие изыскания: кого конкретно изобразил автор в виде Карабаса — царя Ирода[9], Всеволода Мейерхольда[10], К.С. Алексеева-Станиславского[11] или И. В. Джугашвили-Сталина[12]. Или вообще целую организацию, прозорливо угаданное ОАО "Газпром"[13]. Правда, что я в детстве жил рядом с улицей Сталина в городе Черниковске БашАССР, а подросши поселился в квартале от улицы Станиславского в Москве — но на этом все мои личные точки соприкосновения с этими двумя заканчиваются. Не сумел я освоить как следует ни "Мою жизнь в искусстве", ни "Вопросы языкознания", как ни старался. По поводу же тетрарха, Мейерхольда и ОАО я и прибрать ничего не могу — почему бы в таком случае, не прокуратор Пилат, Таиров и "Лукойл"? Тоже и тема — не буревестника ли революции Максима Горького[14] определил граф сидеть на итальянской сосне-пинии и вдохновлять своих наземных друзей на бой с врагом — меня почему-то почти не трогает.

Меня привлекают несколько другие загадки бессмертной сказки. Для начала — загадка Мальвины. Еще при первом прочтении, в далеком и счастливом пионерском детстве взгляд как-то невольно зацеплялся на ее домике. На самом деле — вот два актера, покинувших театр им. Карабаса-Барабаса несколько впопыхах, условно говоря, хлопнув дверью. Пьеро, не последняя персона в Commedia dell" Arte, занят, практически, во всех спектаклях, да он же еще и бард, сочиняет стихи и песенки, может, значит, как В.С.Высоцкий, подрабатывать на левых концертах. При этом, встречаем мы его после ухода из театра лежащим в придорожной канаве вниз головой без сознания. Вы скажете — наркотики, то-то автор всё подчеркивает его белое, как мука, лицо. Либо, по простому, допился юный талант до зеленых чертей. Может быть, хотя и сам Владимир Семенович, кажется[15], был не чужд ни того, ни другого. А ездил все же на "Мерседесе", а не на зайце. У Пьеро же, кроме белого балахона, никакой собственности не просматривается.

Но вот вам другой персонаж. Вышеупомянутая Мальвина точно так же взбунтовалась против культа личности главрежа и покинула театр. Живет в собственном коттеджике, пьет какао, ястребы ей приносят жареную дичь, использует она исключительно натуральные мази и притирания, волосы выкрашены в модный цвет, верный Артемон командует подрядчиками и приходящей прислугой, стирает хозяйкино тонкое белье и по совместительству служит бодигардом. "Где деньги, Зин?" То есть, я хочу спросить, кто это все спонсирует? Не Дуремар же, в самом деле, как это огульно утверждает фантаст Андрей Столяров[16] в своей повести «Ворон». Я бы предположил, что в прошлом прелестную приму явно связывали с художественным руководителем не одни только творческие отношения, да и сейчас не все порвано. То есть, в зависимости от исхода сражения под пинией и дальнейшего развития сюжета, наша дама еще сможет доопределиться, с кем ей проводить ближайший отпуск: с главрежем, с бардом или с этим длинноносым, но очень обаятельным.

Всё, можно делать заявку на зачисление в дети капитана гранта и заниматься вопросом пару лет надежно. И тут оказывается, что все это открыто еще до меня, опередили, паразиты, мою гениальную догадку. И даже вынесли на широкую публику. Если послушать, каким нежным голоском Танечка Никитина выпевает не вошедшую в телефильм песенку Мальвины[17] о том, что, если бы Карабас осознал свои ошибки — "я первая тогда, не помня зла былого, его б утешила сама", вопросов не остается. Татьяне Хашимовне, думаю, в этом деле довериться можно, она о театральном мире знает не понаслышке, сама одно время служила замминистром культуры РФ. Получается, что моя остроумная догадка — это новинка только лично для меня, для остальных это, если вернуться в мир кукольного театра — секрет Полишинеля.

Пришлось разбираться — оказалось вот что. Пионером копания в мальвиночкиных нижних юбках еще в раннесетевую эпоху был некто Мирон Петровский из города Киева, заслуженный, сколько можно судить, работник филологической промышленности (Что отпирает золотой ключик? // Петровский М. Книги нашего детства. М., 1986). На территории бывшего СНГ этот период обычно именуют, как известно, Перестройкой, по происходившему в тот период всемирно известному перформансу, и вспоминают как время больших разоблачений. Не осталась в стороне и упомянутая работа. В частности, там было изящно доказано, что Золотой Ключик следует читать как Серебряный Век, Пьеро как А.А.Блока, а его голубоволосую невесту как Л.Д.Блок-Менделееву. Всё, конечно, может быть. Если так — то с одной стороны карабасовскую бороду долго разыскивать не нужно, а с другой стороны — возникают неконтролируемые аллюзии на комплексно-эдиповскую тему, поскольку внешность автора Любови Дмитриевны и ряда прославленных научных законов памятна каждому, кто хоть раз наблюдал таблицу элементов в настенном издании для средних школ.