Занимательные истории из жизни Романовых

В 1831 году, когда в Москве была холера, император Николай I решил тотчас же туда ехать. Напуганная императрица Александра Федоровна умоляла государя не подвергать себя опасности, но Николай Павлович оставался непреклонным. Тогда императрица привела в кабинет государя великих княжон и великого князя Константина Николаевича, надеясь вразумить супруга.

– У меня в Москве триста тысяч детей, которые погибают, – сказал государь и в тот же день уехал в Москву.

Вскоре холера пришла уже в Петербург, где умирало до пяти сотен человек в день. Поползли слухи, что во всём виноваты доктора, заражавшие хлеб и воду. Начались волнения, несколько врачей были убиты. Однажды громадная толпа рассерженных горожан собралась на Сенной площади. Узнав об этом, государь в сопровождении нескольких человек отправился туда. Он вошел в середину толпы и призвал людей к совести и порядку, закончив речь громовым возгласом:

– На колени! Просите у Всемогущего прощения!

Тысячи людей, как один, опустились на колени. Зазвучали слова молитвы. Горожане успокоились. На обратном пути царь снял верхнюю одежду и сжёг её в поле, чтобы не заразить семью и свиту.

* * *

Тульское шоссе было так плохо устроено, что через год после сдачи уже разрушилось. Произвели следствие и отослали дело для рассмотрения в генерал-аудиториат Ведомства путей сообщения. Там решили, что «шоссе в свое время было сдано губернскому начальству, которое, приняв его в заведование и не имея ни технических сведений, ни денежных средств к его поддержанию, не может ответствовать за последовавшую потом испорченность шоссе». Об этом деле доложили государю. Павлович написал на докладе: «Шоссе нет, денег нет и виновных нет: поневоле дело нужно кончить, а шоссе строить снова».

Голике В. А. Портрет Великого князя Николая Павловича

* * *

Однажды в присутствии Николая Павловича генерал Пётр Дараган заговорил по-французски, сильно грассируя. Николай, вдруг сделав преувеличенно серьёзную мину, начал повторять за ним каждое слово, чем довёл до приступа смеха свою жену. Дараган, пунцовый от стыда, выскочил в приёмную, где Николай догнал его и, поцеловав, объяснил:

– Зачем ты картавишь? За француза никто тебя не примет; благодари Бога, что ты русский, а обезьянничать никуда не годится.

* * *

Николай стеснялся ранней лысины. Чтобы скрыть этот недостаток, государь носил парик. Но однажды государь прилюдно расстался с ним. Это случилось после рождения первой внучки, в 1842 году. Получив радостное известие, Николай Павлович перед строем кадетов сорвал парик с головы и, поддав его ногой, задорно крикнул:

– Теперь я дедушка, прочь его!

* * *

В начале 30-х годов, возвращаясь из Москвы, Николай Павлович оставался в Твери несколько дней, ожидая безопасной переправы через Волгу. Поставщиком для стола государя и свиты был местный купец, который подал очень большой счет.

– Неужели у вас все так дорого? – спросили купца.

– Нет, слава Богу, такие цены только для государя. Нельзя же ему продавать как всякому прочему.

Об этом стало известно царю. Он вызвал поставщика и спросил его:

– Так ты думаешь, что с меня надо брать как можно дороже?

– Точно так, ваше величество. Можно ли равняться с вашим величеством нам, грешным рабам? Все, что имею, – ваше, государь, но в торговом деле товар и цена по покупателю, – отвечал купец.

– Ты, пожалуй, и прав отчасти, но хорошо, что не все так думают, как ты. У вас в Твери и мне было бы не по карману жить.

Счет был оплачен, и бережливый Николай Павлович в Твери больше никогда не останавливался.

* * *

После восстания 14 декабря один из заслуженных генералов явился в императорский дворец в полной парадной форме, сопровождая молодого офицера, который шел за генералом без шпаги и эполет с поникшей головой. Генерал просил доложить императору, что привел одного из участников вчерашних событий. Его тотчас пригласили в кабинет.

– Государь, – сказал генерал с дрожью в голосе, – вот один из несчастных, замешанный в преступном заговоре. Предаю его заслуженному наказанию и отныне отрекаюсь признавать его своим сыном.

– Генерал, ваш сын еще молод, и он успеет исправиться. Не открывайте мне его вины. Я не желаю ее знать и предоставляю вам самому наказать его, – ответил Николай I.

* * *

Зимой 1830 года Николай I по обыкновению прогуливался по Дворцовой площади и заметил чиновника, который шёл в одном сюртуке, скорчившись от холода. Государь догнал беднягу. Увидев, что тот не пьян, Николай Павлович спросил, почему он не одет.

– Шинель я отдал в починку, ваше величество, а второй у меня нет, – отвечал чиновник.

– Ступайте скорее на гауптвахту в Зимний дворец, – распорядился царь и сам пошел с ним вместе. По дороге государь расспросил несчастного и узнал, что его зовут Иванов, он учитель русского языка в 1-м кадетском корпусе и преподает уже восемнадцать лет.

Сам учитель не мог понять, отчего за холодный сюртук император послал его на гауптвахту. На гауптвахте Иванова напоили горячим чаем, принесли от имени императора новую теплую шинель и отпустили домой совершенно счастливым.