Занимательные истории

Порой за меньшее переплывали Стикс[350]

,

и вызвал Монревеля на поединок; но Монревель его убил.

А вот поединок несколько менее кровавый. Сатирик Ренье, не получив должного удовлетворения от Менара, является к нему с вызовом на дуэль, когда тот еще лежит в постели; Менар был столь удивлен и растерян, что никак не может натянуть на себя штаны. Впоследствии он признавался, что потратил на одевание часа три. За это время он посылает к графу де Клермон-Лодэву, прося прийти помирить его с Ренье, когда они будут на месте поединка. И вот противники встречаются. Граф спрятался; Менар оттягивает дуэль, как только может: он утверждает, что одна шпага короче, чем другая, он целый час стягивает с себя сапоги, мягкие туфли ему слишком узки. Граф смеялся, как сумасшедший. Наконец он появляется на лугу; Менар не может далее притворяться и просит у Ренье прощения; но графа он осыпает упреками и говорит ему, что, будь оба противника более решительны, они давно бы перерезали друг другу глотку.

Этот граф, когда у него собираются люди, которые ему по душе, удерживает их, никак не хочет отпускать и для охоты дает только своих лошадей, опасаясь, как бы они не разъехались по домам; что до меня, я бы уехал и на его лошади.

Барон д'Аспремон, родом из Шампани, дрался однажды чуть ли не три раза в один и тот же день. Утром он убил человека и был легко ранен в бедро; в полдень он садится за стол герцога Энгиенского, на службе которого состоит; рана его беспокоит; он не может есть; тут он стал забавляться, бросая катышки хлеба в одного из своих друзей, и по досадной неосторожности угодил в лоб не помню уж какому храбрецу, который впервые появился в этом доме. Человек этот счел, что его будут презирать, ежели он это стерпит; он требует объяснения. Аспремон отвечает, что дает объяснение лишь со шпагой в руке. Они идут на Отейский луг; там Аспремон ранит противника в руку и обезоруживает его. Но не успел он возвратиться, как выясняется, что капитан гвардии герцога Энгиенского ищет секунданта, он берет Аспремона, но, когда они шли к месту поединка, их разлучили.

Некий чиновник Парижской счетной палаты выпутался из затруднительного положения еще лучше, нежели Менар. Однажды он ехал верхом в Медон; когда он проезжал по Гренельской равнине, его остановили трое всадников; они говорят ему, что судя по его лицу, он несомненно дворянин. Чиновник не осмелился это оспаривать. Всадники говорят ему, что, поскольку один из их друзей не явился, они просят его быть секундантом вместо него. Он не отвечает ни да, ни нет; но они заставили его ехать с ними. Драться предстояло пешими. Когда все соскочили с лошадей, чиновник сделал вид, будто ему надобно отойти в сторону по малой нужде, затем он быстро вскакивает на лошадь, пришпоривает ее и кричит: «Других, других поищите, господа! Меня не надуете!». Конь у него был добрый, и он добрался до города прежде, чем остальные успели вскочить в седло. Они обзывали его вдогонку жалким трусом, но он и не подумал остановиться. Дабы придать рассказу большую остроту, говорят, будто на следующий день он поведал о своем приключении в палате и там было приказано, чтобы впредь, во избежание подобных случаев, ни один чиновник не рядился под дворянина.

Примирения

Некий дворянин, гугенот, по имени Перпонше, служивший капитаном в Вилле-Котре под начальством маршала д'Эстре, командуя однажды жандармами этого Маршала в отряде, который г-н д'Арпажон вел в Лотарингию, в какой-то потасовке, вспыхнувшей из-за размещения на постой, получил от родственника г-на д'Арпажона несколько ударов тростью, в чем обидчик не очень-то хотел признаваться. Арпажон решил добиться примирения между ними; но в тот день, когда оно должно было состояться, Перпонше собрал в штаб-квартире всех своих жандармов, велел им спрятать пистолеты под плащами; и когда ему дали в руку палку, он нанес ею с полдюжины крепких ударов тому, кто приносил ему извинения, и тот ничего не мог поделать, ибо сила была на стороне Перпонше. За него вступились, и дело кончилось вничью.

Некий храбрец, имени которого мне так и не могли назвать, играя с приятелем, поссорился с ним, и тот в конце концов ударил его палкой. Оскорбленный, будучи гораздо сильнее обидчика, идет к двери, запирает ее на засов (дело было зимой), хватает противника, валит его в огонь и, наступив ему на живот, начинает поджаривать. Бедный малый издает ужасающие вопли. В комнату пытаются войти, но она на запоре. Наконец дверь взламывают; у обидчика уже начала обгорать кожа. После этого их нетрудно было примирить.