Заноза

Мы стоим непозволительно близко — это даже дураку понятно; но мы оба слишком взвинчены, чтобы обратить на это внимание: я злюсь, что он меня избегает, а он — что я его не слушаю. Если бы не подоспевшая Сашка, не знаю, до чего бы мы догляделись при стольких-то свидетелях, но Стас как будто выдыхает и немного увеличивает между нами расстояние, а следующее, что я слышу — отчаянный вопль. Голос явно принадлежит Инге, но это был не воинственный клич, предупреждающий, что меня сейчас разорвут на клочки, нет — это был зов помощи, потому что она хваталась за лодыжку и стонала от боли.

Кажется, Барби подвернула ногу на своих убийственных каблуках!

Тяжело вздохнув, барин отходит от меня, но его глаза говорят куда больше слов: меня взяли «на карандаш», и этот разговор явно ещё не закончен, хотя я так не считала. Он возвращается к Инге, которая состраивает скорбное лицо, и подхватывает её на руки, а я чувствую… Нет, не ревность, но чувство было таким же по силе — непомерную зависть оттого, что даже такой, как Инга, достался нормальный ответственный парень, который поддерживает её несмотря на то, что не всегда у них всё гладко. А мой даже при отличных отношениях и почти одинаковых взглядах на жизнь умудрился всё испортить. Стас пронёс Ингу мимо нас, не повернув головы в мою сторону, а вот Барби не удержалась и одарила меня победным взглядом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что её вывих — спланированная постановка, чтобы привлечь к себе внимание Стаса и оторвать его от меня.

Неплохой ход, ваше Сиятельство. Но я ведь не расстроена, да?

Стас ничего для меня… не значит, но всё равно было неприятно.

Да какого хрена!

— Тоже мне, актриса Погорелого театра… — бурчит рядом недовольная Сашка. — Можно подумать, никто не понял, зачем она это сделала…

Стоп, что? Не только я раскусила её игру?

— Она имеет на это право, он ведь почти её муж, — констатирую факт.

— Ключевое слово «почти». Знаешь, гости ничего бы не заподозрили, если бы она сама им не намекнула. И, если происходит то, о чём я думаю, эта свадьба не состоится.

А что происходит? Я одна ничего не понимаю?

— Ты что, совсем слепая? — не сдерживается подруга: кажется, я задала свой вопрос вслух. — Не видишь, как мой брат на тебя смотрит?

Это ещё что за новости?

15

— Совсем сбрендила? — шиплю, чтобы никто не услышал, и кажется, немножечко трезвею. — Он женится на Инге, при чём тут я?

— Ты удивишься, но любовь и брак — это не всегда синонимы, — хмыкает Сашка. — Ему ничто не запрещает жениться на Инге и при этом хотеть тебя.

От последнего предложения мне стало совсем дурно, потому что звучало пошло и как-то неприятно. Но я против воли начинаю прокручивать в голове отрывки воспоминаний: Стас смотрит на меня странным нечитаемым взглядом; ждёт меня после универа; укрывает пиджаком, когда сплю… «Если не хочешь, чтобы твоя жизнь стала чуточку сложнее — да и моя заодно, — лучше сделай вид, что ничего не замечаешь и не понимаешь, идёт?» — так он, кажется, сказал? Чувствую, как кровь отливает от лица, когда до меня, наконец, доходит.

Его и моя жизнь может стать сложнее только в одном случае.

— Нет… — выдыхаю и падаю на стоящий позади стул. — Это всё мне просто снится…

Ну ладно, здесь надо внести небольшую поправку — я не полностью была напугана таким исходом, потому что какая-то часть меня была польщена тем, что меня предпочли такой утончённой леди, как Инга. Не то что бы я была посредственностью или страдала заниженной самооценкой — она у меня на нормальном уровне, — просто я здраво смотрю на своё положение. Что есть у меня? Ничего. Ни престижной работы — да простит меня Валентина Игнатьевна… — ни социального статуса, ни богатых родителей, даже собственного угла и то нет. Со стороны Инги наоборот одни перспективы, буквально все из вышеперечисленных, и наверняка к этому списку прилагается ещё вагон и маленькая тележка разных привилегий. И ей предпочли меня?

Подумала об этом и сама себе не поверила.

Но как же тогда расценивать его непонятное поведение?

Так, выдохни: наверняка этому всему есть какое-то логическое объяснение. Может, ему, как и Максу, просто захотелось развлечений перед тем, как они станут ему окончательно недоступны, а я подвернулась под руку, как доступный вариант? Может, на самом деле он не такой замечательный, каким я его нарисовала, и каким представляют Сашка и Валентина Игнатьевна?

Нет, такого просто не может быть.

Тогда что?

— Знаешь, я думаю, что у тебя слишком богатое воображение, — отвечаю с усмешкой. — У него совершенно нет причин выбирать меня — я бы не выбрала.

— Тебе пять лет, что ли? — нетерпеливо ворчит подруга. — Как, по-твоему, всё это вообще происходит? Думаешь, мы сами ищем себе вторую половинку? Твоя мама не рассказывала тебе, что мы не выбираем, кого любить?