Заноза

Сквозь шум воды в душе я слышу дверной звонок и даже знаю, кто пытается пробиться ко мне. Не буду ему открывать! Ни за что не стану! Иван стал последней каплей за сегодня, которая подорвала мое состояние. Надо же, чуть не сбил меня на дворовой дороге, где максимально допустимая скорость двадцать километров в час! Все мое тело вибрирует от злости. Сейчас бы заняться сексом, чтобы сбросить эту энергию и посмотреть на сегодняшний день свежим взглядом. Но секс равно Иван – пока, по крайней мере, – а я уже приняла решение не открывать ему.

Выйдя из душа, заворачиваюсь в полотенце и рычу, потому что звонки в дверь практически не прекращаются. А потом меня осеняет: я же заказала еду! И, как по команде, в квартире наступает тишина. Несусь в коридор и распахиваю дверь, не глядя в глазок. Там пусто, я лишь вижу, как курьер заходит в лифт.

– Стойте! – выкрикиваю, перетаптываясь на носочках. – У вас моя еда!

– Которую вы не захотели забрать, – недовольно бурчит мужик, но не упускает случая облизнуть мое тело взглядом. – У меня много заказов, и я тороплюсь.

– Так отдайте мой заказ и торопитесь дальше! – не могу сдержать своего раздражения на такую наглость.

– Идите заберите, я и так этот чертов лифт дожидался слишком долго!

– Вы издеваетесь? Не видите, что я в одном полотенце?

– Дамочка, если хотите есть, забирайте, – он вытягивает руку, в которой держит бумажный пакет с моим ужином.

Если сейчас его не забрать, придется еще минут сорок ждать новый заказ. Помявшись еще мгновение, я прикидываю, успею ли добежать до лифта, забрать пакет и вернуться до того, как захлопнется дверь. Успею, тут всего три-четыре шага. Распахиваю дверь пошире и несусь босиком к лифту. Выхватываю свой пакет и уже разворачиваюсь к квартире, как этот идиот сдергивает с меня полотенце и ржет.

– Ты конченый! – выкрикиваю, выдернув свое полотенце из его грязных лап, но курьер уже скрывается за скользящими дверями лифта.

Я обязательно пожалуюсь на этого ублюдка, а пока снова заворачиваюсь в полотенце, поставив пакет на пол, и тут замираю, услышав за спиной хлопок. Внутри меня все холодеет. На моей двери стоит автоматическая защелка, и теперь я не открою ее без ключа. Это фиаско.

– Ну почему я все время встреваю в какие-то передряги? – стону, чуть не плача.

Осматриваю обстановку, пытаясь успокоиться и дышать глубоко, но у меня отвратительно получается. Я босая, в одном полотенце и с пакетом еды посреди коридора. А еще у меня на волосах маска, которую нужно будет смыть через десять минут, но я даже не знаю, когда они закончатся, потому что телефон с заведенным таймером остался в квартире.

– Да твою ж мать! – рявкаю я и осматриваюсь, словно в поисках спасения.

Я не знаю никого в этом доме, кроме консьержей – и то не по именам – и Ивана. Самое отвратительное, что, купив квартиру, я сменила замки, но так и не удосужилась занести консьержу запасной, опасаясь, что кто-нибудь обязательно влезет ко мне в мое отсутствие. Зажмуриваюсь, делая долгий вдох, а потом смотрю на дверь Богомолова. Делать нечего, поэтому, подхватив пакет с едой, тащусь к нему. Перетаптываясь с ноги на ногу, я звоню в его дверь, но он долго не открывает. Хорошо, что сейчас лето. Плитка на полу и так прохладная, а зимой, наверное, совсем ледяная, хоть подъезд и отапливается. Как-то не хотелось бы проверять эту теорию.

Наконец замок щелкает, и Иван распахивает дверь, представая передо мной в одних трикотажных шортах.

– О, ты подготовилась? – со смехом спрашивает он. – Сразу после душа и с едой. Но могла хотя бы тапочки обуть.

И тут меня прорывает. Не знаю, отчего накатывает сильнее из пережитого за день, но обида пронзает, словно копье. Я бросаю пакет на пол и начинаю рыдать. Самое интересное, что я всегда плачу тихо, как будто боясь, что меня услышат, а тут прямо вою и всхлипываю, даже не пытаясь выглядеть красиво. Ваня подхватывает пакет, молча обнимает меня за плечи и заводит в квартиру. Отставив еду на комод в коридоре, усаживает меня туда же и, вклинившись между моими ногами, притягивает в свои объятия. Он ничего не говорит, не пытается узнать, что случилось, просто держит меня и позволяет как следует выплеснуть напряжение. От этого становится еще хуже. Потому что я не нуждаюсь в мужчине для утешения! Мне и одной хорошо. И вообще, мужчины все портят. Но как же, черт возьми, сейчас хорошо!

Через несколько минут я успокаиваюсь, остается только икота и негромкие всхлипы. Ваня вытирает мне слезы и, положив ладони на мои щеки, заставляет посмотреть на него.

– Что случилось? – спрашивает мягко.

– Дверь захлопнулась, а идиот курьер сорвал с меня полотенце, – поясняю сбивчиво. – Я просто хотела поужинать и почитать книгу, а теперь даже не могу попасть домо-о-ой, – снова завываю.