Заноза

– Да какая тактика? Я не хочу-у-у-у с ним ничего-о-о-о, – начинаю завывать, а Ира, отложив телефон на пол и бормоча ругательства в наш с Ваней адрес, снова меня обнимает.

* * *

– Ась!

– Ты преследуешь меня, что ли? – недовольно бурчу я, направляясь к машине.

– Ну практически, – отзывается Федяев, подойдя ближе. – Как дела?

– Нормально.

– Ты похудела, что ли?

– Что ли. И вообще, делать замечания девушке относительно ее фигуры просто неприлично.

– Так то толстым нельзя делать, а ты шикарная. Подкормить бы только.

– Пошел в задницу, хамло! – фыркаю я. – Слово «толстый» оскорбительное, между прочим.

– Ну так я ж не тебя так назвал. У тебя все на месте. Грудь, правда, меньше стала, но это тоже корректируется питанием.

– Олег, ты выбесить меня решил? – раздраженно спрашиваю я.

И без него знаю, что сильно похудела за эти две недели, что начала терять свой лоск. Именно поэтому все выходные я проведу с подругами: сначала мы пойдем в СПА, потом выйдем в свет, как взрослые, приличные девочки, не напиваясь, – и к понедельнику буду огурцом. Так я, по крайней мере, себя успокаиваю.

– Ладно, я пошутил. Аська, ну ты же знаешь, что для меня ты всегда королева. А у тебя тут офис? – он кивает на здание бизнес-центра.

– Мгм, – отвечаю, забрасывая вещи на сиденье.

– Тут кофейня классная.

– Мгм.

– Ась, ну что ты такая замороженная? – Я закрываю дверцу и тут же оказываюсь зажатой в клетке тела Олега. Он опирается руками на машину по обеим сторонам от меня и придвигается ближе. – Обиделась на меня?

– Не надо было всем на празднике объявлять, что я твоя девушка.

– Ну так уж случилось.

– Олег, «так уж случилось» – это когда проезжающая мимо машина обрызгала тебя из лужи, а тогда была целенаправленная диверсия.

Он широко улыбается.

– Ну пусть диверсия.

Я вздыхаю, закатив глаза.

– Федяев, сказала же, что тебе ничего не обломится.

– Ты так в этом уверена? – он еще немного подается вперед.

– Олег, твои колокольчики в опасной близости от моего колена. Я б на твоем месте не рисковала, ой, не рисковала бы.

Он улыбается еще шире и, резко наклонившись, касается моих губ своими. Я пытаюсь отстраниться, но он напирает, и так я оказываюсь еще сильнее прижата к машине, а Олег перехватывает меня за затылок и притискивается максимально близко. Я пытаюсь резко поднять ногу, чтобы зарядить ему по самому ценному, но реакция у Федяева явно лучше моей, потому что он перехватывает мое колено ладонью и сжимает его. Тогда я упираюсь руками ему в грудную клетку и толкаю изо всех сил, но он как скала. Наконец мне удается отвернуться, и Олег мажет губами по моей шее.

– Отвали, придурок! – рявкаю я и застываю, когда вижу, как к нам уверенной походкой направляется… Богомолов. Не Витя, понятное дело. Как рыжему удается все время появляться в нужный момент?

Я рада его видеть? Или не рада? Я ведь все еще зла на него, правда же? Не могла же я так быстро – за две недели молчания – простить его. Или могла? Внутри все пляшет и ликует, но я пытаюсь утихомирить ненормальные органы. Не тому радуетесь, наивные. Этот прожует и выплюнет за ненадобностью, а потом пойдет жить со своей Марисой. Кстати, где она?

– Да ты отвалишь или нет? – наконец снова вспоминаю, что чужой чувак облизывает мою шею.

– Нет. Пока не сделаю тебя своей.

– Фу, Олег, мерзкая фраза!

– Зато рабочая.

– Язык у тебя рабочий!

– Оценила?

– Придется трижды с антисептиком помыться.

В этот момент к нам подходит Богомолов. Злю-ю-ющий как сто чертей. Горяч, зараза такая! Но я мысленно успокаиваю свои всколыхнувшиеся яичники, пораженные приближением настоящего самца, и выдыхаю.

– Ася, – зовет он. Нет, не так, он цедит сквозь зубы. Его глаза пылают яростью, а я прямо кайфую от этого.

– Иван, – отзываюсь игривым тоном и скольжу своими руками по груди Олега, обвивая его шею. Зарываюсь пальцами в его волосы и с вызовом улыбаюсь Богомолову.

– Нужно поговорить.

– Поговори, – слегка пожав плечами, отвечаю я. – Это мой парень, Олег, ты можешь говорить при нем.

– Здорова, – нахально произносит Олег. – Прости, брат, руку не пожму, сам видишь, обе заняты. Ну че хотел?

– То, че я хотел, не для твоих ушей, – отвечает Ваня, и даже это быдляцкое «че» звучит в его устах, словно мед. – Ась?

– Вань, некогда, видишь?

– Вижу, – внезапно севшим голосом произносит он, и я замечаю, как меняется его лицо.

Еще точнее выразить боль от поражения можно только словами, напрямую. Душу́ в себе порыв оттолкнуть Олега и рвануть к Ване, и впервые это удается мне без труда. Потому что как там? Мы же неподходящие. Я малолетка, которая неспособна пока еще на отношения со взрослым мужчиной. Он ничего такого мне не говорил, но я читала это в его глазах и глазах окружающих. Все эти люди считают меня пустышкой. Мажоркой, не способной ни чувствовать, ни думать. Я привыкла к образу Барби, так что в очередной раз проглочу осуждение в глазах, переступлю и пойду дальше. Мы, мажорки, привыкли засовывать свои эмоции как можно глубже, а миру транслировать только сытую, ленивую удовлетворенность жизнью и некоторую скуку. Пусть и Богомолов считает меня такой. Мне так легче, ибо образ привычнее.