Заноза для хирурга (СИ)

Мужчина смотрит на меня, и по блуждающему взгляду я понимаю, что он ничего не соображает — пьян в дымину. Рядом на две трети пустая бутылка коньяка, стакан. Если у него нет привычки пить, то этой дозы на пустой желудок вполне хватит, чтобы унесло конкретно.

— По-моему, вам пора остановиться, — наклоняюсь, забираю стакан и бутылку, отношу их в шкаф — где у Ивана Павловича были запасы «подарочного» спиртного, я знаю. Добрынин никак не возражает, только следит за мной глазами — я возвращаюсь обратно, протягиваю ему руки.

— Не сидите на полу, давайте я помогу вам встать.

Он откидывает голову на стену, смотрит на меня, прищурив глаза.

— Знаете, почему они все вас так любят? — произносит вдруг заплетающимся языком.

— Кто — все? — спрашиваю мягко.

— Все, — он машет рукой. — Вас даже пациенты зовут Ан-нуш-ка, — старательно выговаривает имя, и мне на секунду становится смешно.

— Никита Сергеевич… — начинаю говорить, но он меня не слушает.

— Потому что вы искренни в своём желании помочь, — говорит с закрытыми глазами, — даже если помогать нужно напившемуся в хлам начальнику, который последние полгода треплет вам нервы. Вы со всеми разговарив-ваете ласково… но не со мной… А я с-сам виноват…

Решаю не обращать внимания на то, что он несёт, и, подойдя ближе, тянусь к нему, собираясь помочь.

— Никита Сергеевич, давайте вы всё-таки переместитесь на диван.

Но мужчина вдруг хватает меня за плечи и дёргает — я не успеваю и слова сказать, как оказываюсь у него на коленях, зажатая в тисках крепких рук.

— Что вы…

— Чш-ш, — он прикладывает мне палец к губам.

Глава 6

Добрынин не отнимает пальца от моих губ, потом ведёт вниз по щеке, шее, и я чувствую, как следом за прикосновением по коже разбегаются морозные иголочки. Поднимает вторую руку, которой только что держал меня, и повторяет тот же путь с другой стороны лица, запускает пальцы в волосы, которые я наспех собрала в пучок с помощью пары шпилек, нашедшихся в шкафу в раздевалке. Естественно, такой напор тонкие железки выдержать не могут, волосы рассыпаются по плечам, и мужчина, подавшись вперёд, утыкается в волнистые пряди.

Почему я молчу? Почему ничего не делаю? Давно могла бы вырваться, встать, уйти — он ведь плохо соображает, не сможет меня удержать… Но все эти мысли, пронёсшиеся в голове, разлетаются, как только Добрынин, подняв голову, мягко прикасается ко уголку моих губ своими.

Меня только что так же поцеловал Полкан. Так же? Нет — сейчас мне как будто не хватает воздуха, а мужчина ведёт своими губами по моим, даже не целуя, а слегка поглаживая. Кто бы мог подумать, что он может быть так нежен? Очерчивает пальцами скулы, подбородок, чуть углубляет поцелуй, но не напирает — как будто снимает пробу. И я вдруг понимаю, что мои руки уже у него на плечах, а его — спускаются ниже, задевая грудь, поглаживая рёбра и талию.

За дверью вдруг раздаётся резкий металлический грохот, а потом тихий мат медбрата Саши — похоже, уронил что-то, то ли бикс, то ли ещё что-нибудь. Но на меня звук действует, как ледяной душ — я моментально слетаю с коленей Добрынина и быстро подскакиваю к выходу. Прислушиваюсь и различаю удаляющийся топот ног — под дверью точно никто не стоит. Оборачиваюсь на начальника — тот продолжает сидеть на полу, глаза закрыты. Ругая себя на чём свет стоит, подхожу поближе, но так, чтобы он не мог до меня дотянуться.

Мужчина, видимо, реагирует на мои шаги и открывает глаза.

— Вы? — произносит с трудом.

— Я, — киваю.

Завозившись на полу, пытается встать, и я подхватываю его под руку, подставляя своё плечо, с грехом пополам довожу до дивана, куда и усаживаю. Похоже, силы у этого незадачливого пьяницы кончились.

— Никита Сергеевич, что всё-таки случилось, можете сказать?

— Пр-зд-дновал… — он горько ухмыляется.

— Да уж, — тяну тихо, — отпраздновали вы знатно… Что хоть?

— Днь рждення…

— У вас что, день рождения сегодня? — охаю в ужасе.

— Да не у меня… — он машет рукой и зевает.

— А у кого?

На этот вопрос ответа я уже не получаю. Мда.

Тихо выхожу, прикрыв за собой дверь. Подумав, запираю её снаружи своим ключом и иду искать свободную подушку и одеяло. Надо укрыть его и окно открыть — мало того, что в кабинете коньяком несёт, так ещё и проснётся завтра в духоте с больной головой. Хотя, хмыкаю про себя, больная голова ему и так обеспечена!

— Ань, ну что там? — Надя выныривает из коридорчика, где находится её кабинет, и я вздрагиваю от неожиданности.

— Ох, что ж ты выскакиваешь, напугала, — вздыхаю. — Что-что… Спит он.

— Просто спит? — Надя удивлённо оборачивается на дверь, которую я только что закрыла.

— Нет, не просто, а под естественным наркозом, — фыркаю. — Надь, мне нужна подушка, одеяло и средство от похмелья.

Надя тихо смеётся.

— Сейчас всё найду, подожди.

— Надюш, а у кого-нибудь в отделении сегодня день рождения был? — спрашиваю вдруг.

— Нет вроде, — старшая медсестра с удивлением пожимает плечами. — А зачем тебе?

— Сама не знаю, — бурчу себе под нос и, махнув ей рукой, отправляюсь в ординаторскую.

Спустя пять минут Надя притаскивает мне одеяло с подушкой и пару таблеток в блистере.