Заоблачность. Легенда о долине Вельдогенериуса

– О Маг Нирас! Как я рад вас видеть! Я уснул ненадолго, а тут вы! – Логофет понимал, что допустил оплошность, уснув и оставив Одежавель одну, но был бесконечно рад, что все обошлось и она находится в полной безопасности. Пока он мысленно пытался оправдать свою беспечность, рядом с Магом Нирасом выросли огромные белоснежные фигуры великанов. Солнце слепило, и Логофет прищурился, чтобы лучше видеть. Странное чувство сковало все его тело, и кончик хвоста предательски задрожал, зазвенел золотыми чешуйками, когда до него наконец дошло, что он видит перед собой совсем не Мага Нираса. Колени его подкосились, и он услышал, как застучали его зубы. Он не мог до конца понять, что сильней его испугало: то, что он сейчас скорее всего умрет, или то, что маленькую Одежавель ему теперь уж точно не удастся спасти. «Болван, как ты мог! Поддаться искушению сладкого сна, когда вокруг сплошные опасности», – быстро проносились нерадостные мысли в его голове, и он решил, что разумней будет притвориться, что он и не догадывается, что перед ним стоит не Маг Нирас.

– Пока вас не было, Маг Нирас, здесь столько всего произошло! – попытался придерживаться принятой стратегии Логофет. Но ответа не последовало, и он, переминаясь с ноги на ногу, снова заговорил, пытаясь справиться с дрожащим от страха голосом. – Вы бы отдали мне малышку, Маг Нирас! Она хоть и кажется крошкой, но на руках ее держать не так уж и легко, уж я-то знаю, поверьте! – Логофет сделал пару робких шагов к утесу и замер на месте. Только сейчас он заметил, что огромные белоснежные чудовища, так гармонично сливающиеся с пейзажем белоснежной долины, заполонили все пространство вокруг.

⁂

Запахи цветений и душистой травы, усиленные полуденным зноем, проникали в просторную комнату уютной хижины, наполняя ее божественными ароматами. Лила открыла глаза и осмотрелась. Очертания комнаты были нечеткими, но через несколько минут ее глаза привыкли к солнечному свету, и она поняла, что находится в незнакомом ей месте. Такие хижины не строили в Заоблачности. Круглые, без окон, только большое отверстие в потолке служило окном, пропуская свет и воздух. Несмотря на отсутствие окон, в комнате было очень светло. Лила заметила серебристый мох, покрывающий стены, и улыбнулась. В Заоблачности такой серебристый мох рос на стенах всех хижин и служил в темное время суток освещением. От этой мысли ей стало спокойнее, и она встала с мягкого облака. Она не знала, как оказалась здесь, сколько провела здесь времени. Память ее, словно неугомонная птичка, порхающая с ветки на ветку, не позволяла ее голове сконцентрироваться на чем-то важном, выхватывая какие-то мгновения ее прошлой жизни. Она чувствовала, что есть что-то очень важное, что нужно было обязательно вспомнить, но в ее голове возникали лишь радужные картины серебристого ручья, бескрайней долины с пасущимися стадами капелек, хижины, увитой плюшем. Она не могла вспомнить, кто она и откуда, и это сильно ее беспокоило.

– Да здравствует наш король Нимбус! Да здравствует наш король! – хор тысяч голосов донесся до Лилы откуда-то издалека, и она изумилась и вытянула шею, подобно лесной лани, пытающейся уловить звуки леса. – Да здравствует наш король Нимбус! Да здравствует его союз с принцессой Гольманой! – снова донеслись до нее звуки ликующей толпы.

– Нимбус! Мой сын! – голос Лилы дрожал, и она произнесла эти слова едва слышно. Наконец она вспомнила все. Память, словно прорвавшаяся плотина, в одно мгновение заполнила ее голову воспоминаниями. Она вспомнила тот страшный день, когда с палубы облачного корабля в долине Гертруда она увидела сына. Тот день, когда смерть, страдания и отчаяние поселились в их мире. Картина была настолько живой, что сердце ее судорожно заколотилось, и она прижала руки к груди, как будто боялась, что оно выпрыгнет наружу.

– Нимбус! Сынок! – выдохнула она и бросилась к двери. Лила знала, что толпа кричит имя не ее сына, ведь ее Нимбус не может быть королем, но неведомая сила понесла ее в ту сторону, откуда доносились крики толпы.

⁂

Солнце, словно пытаясь соответствовать величественному моменту коронации, сияло, отражаясь в гранях хрустального кубка, наполненного чистейшей водой. Нимбус едва удерживал кубок в дрожащих руках, и из-за этого в кубке разразился настоящий шторм.

– Да здравствует король Нимбус! Да здравствует союз короля с принцессой Гольманой! – кричала толпа, и Нимбус, стоящий над всеми на небольшом белом облаке, с высоты смотрел, как колышется людское море внизу. Старейшины были там среди всех, и лишь маленькая принцесса находилась на большой террасе дворца почти рядом с ним. Она мирно спала, несмотря на шум, окруженная няньками и гувернантками. Нимбус сделал глубокий вздох, пытаясь справиться с волнением.