Заонежье, или Жизнь по ту сторону...

Словно что-то почувствовав, старая гномица Агата в темноте проковыляла на непослушных больных ногах к окну и принялась вглядываться в темноту ночи. Глова видел ее лицо через окно, словно желтый блин, прилипшее к стеклу. Но не она была ему нужна. И он, отстранившись немного, переместился к соседнему окну. Там, в темноте теплой комнаты, он чувствовал знакомое дыхание Завеи.

Подчинившись воле упыря, стена пустила его в себя. Проталкивая себя сквозь препятствие, он знал уже, где его цель… Вот она, уже близко… Облизнув тонкие губы, он вытянул руки, коснувшись пухового одеяла рукой, в которой было зажато скомканное письмо Изъевия к Завее…

И вдруг острое жало пронзило леденящей болью все его тело… Старая Агата с перекошенным от злости лицом стояла перед ним. Ее тщедушное тело тряслось от гнева. Гномица, видя как остекленели глаза рукайи, нанесла еще один сокрушительный удар своим знаменитым осиновым колышком с серебряной рукояткой в грудь упыря. Он рухнул прямо на нее… разваливаясь на глазах на части…

Завея, подскочив в полный рост на кровати, завыла в темноте, заметавшись в белом ночном одеянии словно привидение. Агата шикнула на нее, притопнув ногой…

Девица, злобно блеснув безумными глазами, смолкла, взвизгнув. Звук, словно оборвалась натянутая струна, смолк в темной комнате. Будто затравленный зверь Завея следила за гномицей, а рука ее сжала нечаянную добычу. Маленький комок бумаги выпал из холодеющей руки Глова в ее жаркую ладонь…

3

Ночь, морозная, лунная, принесла короткий отдых осажденным. Тяжелое забытье прерывалось стонами раненых, шепотом лекарей, воем собак… Луна равнодушно взирала сверху на спящих вповалку существ по разные стороны крепостной стены и светом озаряла измученные лица защитников крепости, оставляя в тени страшные лики их врагов…

Легкие, прозрачные тени берегинь, призываемые на помощь, скользили от раненого к раненому, прикасаясь тонкими, невесомыми пальчиками, облегчая страдания, врачуя раны… Души умирающих, цеплялись за бытие из последних сил, окидывая взглядом родные стены, отыскивая среди домов единственный… куда уже не было сил вернуться…

Князь, привалившись к стене, пытался забыться спасительным сном, чтобы дать вершиться той стороне жизни, которая должна быть скрыта от суетных взглядов. Положив тяжелые, крупные руки на холодную сталь меча, он закрыл глаза… Какое-то время он так сидел, и, казалось, уснул… Но вот веки его дрогнули… Нет, смутное, тяжелое чувство не давало успокоиться. Словно, призывая его к чему-то, оно тянуло и мучило…

Светослав встал, осторожно обойдя воина, и еще одного, и еще… и принялся спускаться по скользким каменным ступеням вниз с крепостной стены.

Ольсинор, проводив его тревожным взглядом, впервые не пошел за ним. В последнем наступлении, в котором смешалось все: и отчаянное сопротивление измотанных бессонницей людей, и злобное неистовство противника, которого бесило это непонятное противостояние, когда исход был, казалось, предрешен — эльфа ранило… Кривой, визжащий меч громилы-орка, которому удалось подняться на стену, опустился на него справа, в тот момент, когда Ольсинор отбросил с приставленной лестницы другого… Орки лезли сразу десятками, вися и снизу, и сбоку лестниц, отбрасывая трупы порубленных, и добивая своих же раненых… И не было конца этому темному потоку…

Проводив взглядом высокую фигуру Светослава, Ольсинор почувствовал тягостное предчувствие, которое не предвещало ничего хорошего.

— Ог, иди за ним…

Магнод, за последнее время успевший привязаться к открытому и смелому лесовичу, не сказав ни слова, полетел за ним.

Старый князь шел к дому. Молчаливо приняв присутствие зажегшегося вдруг в темноте ночи светлячка, он торопился… что-то словно подгоняло его. Оказавшись перед своим домом через некоторое время, князь задержался на красном крыльце. Собаки, вздернув к хозяину морды, стояли, повиливая хвостами, но не смели приблизиться к нему. Дундарий, который следовал за князем неотступно, открыл перед ним дверь.

Дверь неслышно поползла в глубину темного коридора. Тишина в доме нарушалась лишь звуками капающей воды в рукомойнике, рядом на кухне, где сейчас никого не было. Дундарий по-хозяйски оборвал и этот звук… Где-то в глубине дома его чуткому уху послышалась чья-то легкая поступь. Светославу не услышать было тот звук, не приспособлено человечье ухо улавливать такие тонкие переходы между тишиной и нетишиной…

Дундарий, поманив за собой князя, прошел вперед. Он стал все ускорять шаг, и вот уже Светослав почти бежал. Они спускались вниз в подвал, когда и князь уловил легкие шаги. Нехорошее предчувствие теперь уже словно ядовитая змея подняло свою голову и смотрело ему в глаза. В доме оставались лишь Алена да Завея с Агатой… Кто из них мог оказаться в переходе? Отцовское сердце не хотело верить, но оно же ему подсказывало ответ… Завея… Остановит ли княжескую дочь дозорный?