Запад

В пригороде Ростова-на-Дону мы остановились у магазина. Я осталась в машине, чтобы не привлекать внимания людей своим новоприобретённым изъяном — огромным родимым пятном на лице. Не говоря уже о спутанных волосах с застывшей на них кровью из пореза и разбитых опухших губах, что также могло насторожить законопослушных граждан.

В магазине Бранко, кроме мягких балеток для меня (всё это время я так и оставалась босой), купил атлас дорог, и дальше мы двинулись уже увереннее. День, в отличие от вчерашнего, выдался солнечный, почти по-летнему жаркий, и ни о чём плохом не думалось. Я сидела на пассажирском сидении и просто наслаждалась путешествием, так не похожим на то, что мы с Яринкой проделали два года назад. Земля, прекрасная и бескрайняя, разворачивалась передо мной, и теперь восхищаться ею не мешали ни голод, ни жажда, ни сводящий с ума грохот несущегося товарняка, ни резкий встречный ветер. Я видела поля и леса, реки и озёра, города и деревни, людей и животных. Я слышала звон ручьёв и мычание стад, рёв мотоциклов и свист ветра в проводах, таких же бесконечных, как дороги, над которыми они протянулись. Я думала обо всём том, что случилось со мной за недолгих четырнадцать лет жизни, и находила некое утешение в огромности всего окружающего, ведь что значит одна неудавшаяся судьба в таких масштабах?

На ночь мы остановились на берегу безымянной речушки, где оба худо-бедно смогли ополоснуться. Я, наконец, смыла с волос засохшую кровь, расчесала их, заплела в простую косу и стала выглядеть почти прилично, если, конечно, не обращать внимания на покрытое синяками лицо и опухшие разбитые губы. После плесканья в воде, ещё по-весеннему холодной, мы долго отогревались у костра, против которого на этот раз Бранко не стал возражать. Приготовили ужин, расстелили спальники, легли под ясным на этот раз небом, где уже проступили первые бледные звёзды. В течение дня мы мало разговаривали: Бранко был сосредоточен на дороге и погружён в какие-то свои мысли, меня слишком увлекла картина разворачивающихся вокруг бескрайних просторов, отвлекаться от неё не хотелось. И сейчас, когда в ночной тишине смолкло потрескивание костра и слышался только плеск воды в речушке, тоже повисла тишина.

Первым нарушил её, как ни странно, Бранко. Возможно, его тоже тяготила наша закрытость друг от друга, странные отношения, когда дорога и опасности на ней — общие, но цели разные. Или он просто переживал, что Ральф может рассердиться, если он потеряет меня где-нибудь по пути.

— Слушай, бэби… Дайка, — сказал Бранко. — Тебе не кажется, что твои планы несколько… хмм… что ты не знаешь, что делаешь?

— Почему не знаю? — сонно возразила я. — Очень даже знаю. Ты ведь сказал, что адрес приюта узнать не проблема, стоит нам добраться до интернета.

— Ну, узнаешь ты его, допустим, — судя по звукам по ту сторону кострища, Бранко приподнялся на своём спальнике. Голос его звучал убедительно, даже взволнованно, — допустим, даже доберёшься до этой вашей ямки. А она окажется пуста. Что ты тогда будешь делать?

Об этом я тоже думала. Точнее, старалась не думать, но воображение снова и снова возвращало мне картину того, как я запускаю руку под поваленную сосну, во влажную прохладу тайника… и не нахожу там ничего кроме влажной прошлогодней листвы.

Что я буду делать? Хороший вопрос. И отвечать на него придётся именно тогда. Не завтра утром. Не следующей ночью. И уж тем более не сейчас. Сейчас все мои мысли были сосредоточены на том, чтобы просто суметь добраться до приюта. И, пусть я знала, что находится он под Москвой, всегда находился и никуда не денется до моего появления, но сам факт возвращения туда казался мне почти невероятным. Словно предстояло совершить путешествие не только в пространстве, но и во времени.

Всего этого Бранко я объяснить не могла, поэтому сказала просто:

— Там и будет видно, что делать.

— Ребёнок, — протянул парень тоном глубокого разочарования. — Взять бы тебя за шкирку и притащить Доннелу…

— Последнего, кто пытался тащить меня за шкирку, я утопила, как… — хотела сказать, как собаку, но стало неприятно. Что плохого кому сделали собаки, за что их топить, да ещё сравнивать с Ховриным? Поэтому договаривать я не стала, и фраза повисла в воздухе.

Бранко хмыкнул.

— Смотрю, ты очень быстро привыкаешь к свободе. Так нельзя. Полной свободы всё равно не существует.

Я вспомнила синие, покрытые тайгой сопки до самого горизонта и только улыбнулась в темноту. Что может знать о свободе человек, с самого рождения заключённый в железобетонные клетки городов?

— Где мы находимся сейчас? — спросила я у Бранко, чтобы сменить тему.

— Между Воронежем и Липецком, — отозвался он. — Если дальше всё пойдёт нормально, то завтра к вечеру будем в Москве.