Запад и Восток

На веранде Джейк мастерил Шейну налокотники и наколенники. Инициатором затеи выступал я, потому что если Шейн и дальше планирует быть испытателем веломонстров, которые рождала безумная фантазия Бивера, подстегнутая моими россказнями, то надо было хоть как-то защищать его от аварий. Я бы целиком запаковал его в ватный доспех (и Шейн в принципе не возражал — еще бы: специальный костюм испытателя — это круто!), но двигаться в такой одежде было неудобно, поэтому в Уайрхаузе по нашему заказу пошили комбинезон: штаны, совмещенные с жилетом и отдельно куртка с капюшоном, все из очень плотной ткани, у которой смешное название «хлопковая утка». Норман, правда, объяснил, что слово duck никакого отношения к птицам не имеет, это просто искаженное голландское слово doek, что означает всего-то «льняная ткань», а на русский язык эту утку, как я понял, надо переводить как парусина, потому что и хлопковая duck, и льняная doek как раз для парусов и применялась. Однако для велосипедиста, как это было понятно еще до пошива «утиного» костюма, толстая парусина подходила мало, поэтому костюм предназначили для чрезвычайных случаев, а повседневно Шейн носил штаны по колено из более тонкой парусины с не менее смешным названием drill — то есть, дрель. Из этой самой дрели, дешевой и прочной, в Уайрхаузе шили рабочие штаны для ковбоев, наматрацники и наволочки. Вот в дополнение к шортам из дрели и решили состряпать наколенники. В конце концов, средства защиты тоже надо на ком-то испытывать, разве нет?

Я несколько минут повисел над душой Джейка, колдующего над ватой, резиной и гуттаперчей, полюбовался страдальческой миной на лице Шейна, предоставившего свои конечности в качестве шаблонов, и, подняв велосипед, крикнул:

— Шейн, я в город!

Вдогонку мне послышался разочарованный стон нашего испытателя. Я уже заказал в Канзас-сити роудраннер самой последней модификации, но его что-то пока не торопились присылать: не то были завалены заказами по горло, не то переключились на изготовление чего-то более прибыльного.

В городе у меня дел хватало: сперва завис на заводе у Джонса, помимо прочего обсудил с ним объемы продажи вентиляторов и перспективы развития рынка колючей проволоки. Джонс перебирал рекламные проспекты фирм, производивших станки, и явно собирался расширяться.

Потом зашел в книжную лавку и спросил, не поступала ли в продажу «Алиса в стране чудес». Первое американское издание до Миссисипи, кажется, не добралось, книготорговец предполагал, что следующий тираж, возможно, будет к рождественским распродажам. «А может и не будет, — в сомнениях поведал он. — Я читал об этой книге отзыв, перепечатанный из английского журнала, там пишут, что книга очень странная, и дети после прочтения будут испытывать скорее недоумение, чем радость». Я возразил, что дети любят странное, и они с большим удовольствием скорее почитают нечто абсурдное, но веселое, чем ту нравоучительную нудятину, которую торговец пытался мне всучить в прошлый раз. Торговец сделал вид, что обиделся, но вообще-то он в прошлый раз сам сказал о той книжке, что она весьма рекомендуема для школьников, но читать ее — все равно, что жевать вату. Так что мы просто перевели разговор на другие книжные новинки, для меня, впрочем, малоинтересные, потому что того, что мне действительно хотелось бы почитать, пока еще не написали. Я захватил парочку книг, которые просил отложить для него Норман, и двинул дальше.

Путь мой лежал к мяснику. Недавнее барбекю разбудило во мне хищнические инстинкты и ностальгию. Мясо — это очень хорошо, но мне захотелось сала. Обычного белоснежного соленого сала, с чесночком. И если чеснок в наших краях редкостью не был, то сала я давно не видел. Свинина, разумеется, в Арканзасе была (да и вообще на юге была популярнее говядины), но сало я видал практически исключительно в форме бекона, причем эти извращенцы предпочитают его жарить, а я жареное сало не сильно люблю.

У мясника меня ожидал облом. Как назвать сало по-английски, я не знал, а ткнуть пальцем в предмет и попросить завернуть — не получилось. Я в прежней жизни встречался с салом уже в виде нарезанных кусками пластов, а тут ничего похожего не было, кроме того же бекона. Я попробовал объяснить, что мне надо почти такое же, но без прослоек мяса. Мясник подал мне банку с лярдом. Я еще раз попробовал объяснить, что мне нужно, мясник посовещался с коллегой из соседней лавки и меня послали к немцу-колбаснику на соседнюю улицу. Немец внимательно выслушал мои невнятные пояснения, кивнул и предположил:

— Вероятно, вам нужна слонина!

— Э?..

Я завис, пытаясь сообразить, при чем тут слоны, да и вообще, по-немецки ведь слоны не слонами называются, а элефантами, наверное, но немец удалился в погреб и вынес мне оттуда несколько кусков соленого сала: не очень толстого, но белого и весьма приятного на вкус.

— В нашей семье это называется слонина; уж не знаю почему, — рассказал мне немец. — Я кусочки в колбасу добавляю, не хотите попробовать?