Запад и Восток

Большой популярностью пользовалась панорама — это такой большой рулон, который в процессе рассказа перематывают перед зрителями. Нам показали «Путешествие по Миссисипи» — как сказал Бивер, который был в курсе, слабую копию полотна Кэтлина. В сущности, это был пиратский показ, потому между двумя компаниями, показывающими сейчас «Путешествие по Миссисипи», велась сейчас большая склока насчет плагиата, а наше шоу явно не относилось ни к одной из этих двух компаний. Но для глухой провинции годилось и такое зрелище. На сцене перед «экраном» — фрагментом рулона — стоял полный достоинства господин и по мере перематывания «Миссисипи» от верховьев к Заливу рассказывал о достопримечательностях великой реки, иногда заглядывая в шпаргалку. В особо драматические моменты тапер начинал наигрывать что-то элегическое на пианино, и чтец поспешно делал пару глотков из кружки. К концу сеанса пивной выхлоп уже долетал до самых последних рядов, и речь декламатора начинала терять былую отменную дикцию. Кстати, насколько я могу судить, Мемфис и Сент-Луис были такими, как на панораме, лет так двадцать назад.

Кино еще не изобрели, но в баптистской церкви показывали слайды через «волшебный фонарь» — немного видов Святой Земли и Египта, верблюды, пальмы и крокодилы. Я не ходил, но Макферсонам понравилось. В другой церкви органист с небольшим оркестром играли Генделя. Дуглас затащил меня с Норманом и Бивером послушать. Думаю, посетители филармоний двадцать первого века такое исполнение не одобрили бы, оно было небезупречно, а скрипка, мне кажется, вообще постоянно играла что-то не то, но нам понравилось. Я, оказывается, соскучился по музыке. Здесь ведь ни проигрывателей, ни магнитофонов нет, если хочешь музыки — играй сам или ищи место, где есть музыканты.

В немецкой пивной, оказывается, собирался мужской хор — я узнал случайно, закупаясь в очередной раз «слониной», и меня пригласили послушать. А в негритянской церкви пели спиричуэлзы, и я тоже узнал об этом случайно, когда из нечего делать сопроводил доктора в негритянский поселок. Доктор обсуждал что-то с негром-пастором, а я слушал, как из церкви доносятся звуки… хотелось послушать поближе, но я не решился, потому что белому нечего лезть в «черную церковь» — этого и белые не поймут, и черные.

И, конечно, танцы. Танцевали и на балах, которые давали видные горожане, и запросто, в чьем-нибудь сарае. Я не ходил, потому что танцевать не умел. По нашим временам танец был поводом для людей разных полов подержаться за руки — а вовсе не для полапать талию, как в гораздо поздние времена. Вальс все еще оставался довольно рискованным танцем — его нечасто играли и танцевали с удовольствием, но люди консервативные его не одобряли. Вот контраданс или кадриль — другое дело.

Однако и Норман, и Дуглас, и Бивер каждый вечер удалялись на танцы и сманивали с собой наших девушек и миссис Додд. Фокс таскался за ними и ревновал миссис Уильямс, мисс Монро отказывалась, но ее уговорили: миссис Додд по здешним местам вполне могла сойти за дуэнью, и в ее сопровождении посещение танцев и балов выглядело не как бездумная вылазка молодежи.

В одиночестве и от безделья я размышлял, как украсить к новому году елку. Дождика я нарезал из фольги, а насчет шариков подумывал заняться папье-маше, но быстро пришел к выводу, что с моими кривыми ручками фигня получится, и не этого мне надо. Пришлось пойти к Шварцам. Фрау к Новому году затеяла какой-то пирог, куда шло много яиц, и во всех этих яйцах я делал маленькую дырочку, содержимое выливал в миску, а почти целые скорлупы забирал себе. Дома я часть яиц покрасил бронзовой краской, часть — красным лаком. И развесил яйца на своей елочке. Получилось весьма своеобразно, вся улица приходила посмотреть на мою блажь.

Молодое поколение весьма заинтересовалось новым сортом Фихтена, но быстро разочаровалось, узнав, что яйца висят просто для красоты.

Пришел и герр Шварц, полюбовался на Руссиш Фихтен, посмеялся вместе со мной, а потом рассказал, что у них в городке, там, в Европе, кто по бедности не мог яблок и конфет повесить на елку, те шарики из стекла выдували и вешали…

— Из стекла? — туповато переспросил я.

— Я-я. Да и я в самый первый год, как женился, мог себе для елки позволить только стеклянные шарики… — поделился воспоминаниями герр Шварц.

— Так вы стеклодув? — наконец дошло до меня.

— Стекольный мастер, — подтвердил Шварц. — Только уже здоровья нет, чтобы работать в мастерской целыми днями.

— Нам в лабораторию нужен стеклодув! — выпалил я. — Работы немного, стекло надо для опытов.

— Да у вас и печи нету, — возразил герр Шварц.

— Построим какую надо, — сказал я. — Послушайте, что нам надо для опытов: вот такие стеклянные шарики, может, немного больше, — я показал одно из яиц, — тонкостенные, в него надо впаивать металлический цоколь с нитью. И откачивать воздух еще… — вспомнил я немаловажную подробность.

Норман, когда узнал, что я нашел стеклодува, не обрадовался.