Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Противостояние идей приводит к появлению разных представлений о России в глазах иностранцев: для одних она надежда рода человеческого, для других — главная его угроза. На протяжении всех грядущих веков два противоположных лика России будут объектом идеологических баталий в поворотные моменты истории. Либералы и консерваторы будут видеть лишь темную ее сторону, романтики и социалисты — только светлую.

Поставленный в начале XVIII века русский вопрос станет ключевым в европейских политических дебатах благодаря двум концептуальным нововведениям философов-просветителей. В 1740–1760 годах в ответ на все политические, социальные и философские теории появились универсальные понятия прогресса и цивилизации. Каждая теория предлагает собственный способ продвижения человечества по пути прогресса и по-своему располагает различные нации на этой своеобразной лестнице. По этой причине данные идеи следует изучить более подробно.

Идея прогресса впервые прозвучала в процессе противостояния гуманистов и схоластов во времена итальянского Возрождения. Интерес к данной проблематике возобновился в конце XVII века, когда разгорелся спор о «древних» и «новых». «Древние» во главе с Буало утверждали, что хорошая литература держится на подражании античным авторам. Этот тезис основан на идее о том, что превзойти художественное совершенство античной культуры Греции и Рима невозможно.

«Новые» во главе с Шарлем Перро настаивали на достоинствах современных авторов и заявляли, что дальнейшее развитие культуры возможно и необходимо, а литературное творчество нуждается в обновлении. Они ратовали за новые художественные формы и литературу, адаптированную к современности.

Понимание прогресса как глобального линейного развития человечества появилось только в конце XVIII века. Теоретические основы данной концепции были заложены в 1795 году в работе маркиза де Кондорсе «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума». Именно тогда родилось современное понятие прогресса и появилась убежденность в том, что общество постепенно движется к материальному процветанию, накоплению научно-технических знаний, смягчению нравов, совершенствованию социальных институтов и, следовательно, к развитию человеческого духа.

Слово «цивилизация» в его современном значении впервые употребил Виктор Рикери де Мирабо (отец Оноре де Мирабо). В 1758 году в работе «Друг людей» он пишет: «Несомненно, религия — это наиболее эффективная сила, сдерживающая человечество, и основной двигатель цивилизации». Для Кондорсе идея цивилизации неразрывно связана с успехами человечества в рамках определенного государства, совершившего переход от варварского существования к цивилизованному гражданскому обществу[192].

В то время слово «цивилизация» имело только одно из двух современных значений. Этот неологизм еще не означал уникального набора качеств определенного общественного строя или общества, естественным образом сформировавшегося к XVIII веку в результате исторического развития. Данный термин означал только высокий уровень материального, интеллектуального и морального развития человеческой расы, ставший возможным вследствие перехода из дикого состояния (каковое еще наблюдалось в Новом Свете) через стадию варварства, оставшуюся в прошлом для Европы, но не для Азии (и не для России)[193].

До конца XVII века предпочитали говорить «окультуренный» вместо «цивилизованный», подразумевая, что миссия по развитию цивилизации возлагается на государство, то есть на короля, а не на общество и граждан.

Лейбниц и Вольтер — сторонники российского просвещенного абсолютизма

Первым крупным современным философом, указавшим в конце XVII века на особую историческую роль России, стал Готфрид Вильгельм Лейбниц. Отдавая должное реформам Петра Великого, его усилиям по модернизации социальных институтов на основе западной модели и строительству открытой для Европы столицы, Лейбниц первым высказал мысль, что Россия могла бы стать мостом между двумя крупными мировыми цивилизациями — европейской и китайской. Он полагал, что Россия — по сути tabula rasa, чистый лист, на котором рукою Разума можно начертать идеальный социальный порядок[194].

Лейбниц, хотя и повторяет клише о русской тирании и варварстве, но полагает, однако, что просветительская деятельность самодержца, ведомого Разумом (и советами философов, в частности Вольтера), поможет России преодолеть существующую отсталость. А деятельность просвещенного правителя позволит не только построить государство, социально и политически не уступающее западным, но и превзойти европейские страны, стреноженные абсолютизмом и устаревшими средневековыми традициями.

Встреча Лейбница с Петром Великим в 1711 году польстила «Республике ученых» и способствовала выдвижению тезисов о tabula rasa и завидной судьбе просвещенного деспотизма, которые были популярны на протяжении всего XVIII века. Англичанин Иеремия Бентам, физиократ Ле Мерсье де Ла Ривьер и молодой Дидро станут самыми ярыми поборниками этой идеи.