Запад-Россия. Тысячелетняя Война

Фридрих Мейнеке и «животная сущность славян»

Без сомнения, весьма значительный вклад в идею национальной самобытности немцев Deutschtum внес Фридрих Мейнеке (1862–1954). Этот скромный профессор Страсбургского университета[267], автор диссертации о маршале Германе фон Бойене, в 1908 году опубликовал научный труд «Космополитизм и национальное государство» («Weltbürgerschaft und Nationalstaat»)[268], наделавший в Германии много шума. Название работы было программным. В книге автор доказывает превосходство унитарного национального государства, чья сила заключается в органическом единстве Kultur, народа и государства. За долгую академическую карьеру Мейнеке не раз обвиняли в антисемитизме, не в последнюю очередь за тезис о «животной сущности славян». По его мнению, Россия с ее смешением рас, языков и религий является поистине космополитической империей.

Растущая напряженность в отношениях с Францией и Англией привела к ужесточению нападок на русский панславизм, который эти страны наблюдали в кривом зеркале русификации Курляндии (Эстонии) и прибалтийских стран. Немецкая интеллигенция рассматривала русский национализм сквозь призму национализма немецкого, то есть как законное стремление и неотъемлемую миссию народа. В таком понимании он становился «препятствием на пути достижения европейского единства, вдохновленного немецкой культурой»[269].

Любимым занятием интеллектуальных кругов и немецкой прессы становится бесконечное обсуждение и переиначивание так называемых «панславистских» заявлений, вырванных из контекста — статей российских журналистов и речей политических деятелей. Утрирование и изобличение панславизма было вдвойне на руку немецким националистам, обратившим взоры на бескрайние восточные территории. Под жесткой критикой панславизма и агрессии России было так удобно скрыть собственный пангерманизм, ставший навязчивой идеей, а также отвлечь внимание от союзной Австро-Венгрии, не менее космополитической и многонациональной. Эксплуатация «русской угрозы» позволяла завуалировать все более уродливый немецкий экспансионизм и космополитизм Австро-Венгерской империи, серьезно противоречащий идеалу немецкой национальной самобытности.

«Русский шовинизм также требует господства на Балканском полуострове. Он требует полного контроля над Босфором и Дарданеллами, потому что население Балканского полуострова в большинстве своем — славяне и соплеменники (Stammesbrüder) русских. Русский шовинизм неукротим, потому что эти люди — единоверцы русских», — пишет, например, Ганс Дельбрюк под псевдонимом Vir pacificus («мирный муж») в 1896 году[270].

Действительно, начиная с 1900 года пангерманизм приобретает черты устоявшейся доктрины, а сформулированный Ратцелем термин Lebensraum начинает применяться к Восточной Европе. В 1905 году Йозеф-Людвиг Реймер издает фундаментальный четырехсотстраничный труд «Пангерманизм Германии» («Ein pangermanisches Deutschland»). Перелицовывая историю в интересах пангерманизма, он пытается доказать превосходство Германии через ее культурное и историческое влияние на соседние государства — Францию, Бельгию и Голландию. Значительную часть книги занимают исследования расовых и этнографических аспектов.

В 1911 году Отто Рихард Танненберг изложил схожие взгляды в ключевом для этой доктрины труде «Великая Германия. Предстоящая работа в ходе XX века» («Gross-Deutschland die Arbeit des 20. Jahrhunderts»), который позднее возьмут на вооружение нацисты. В 1912 году Фридрих фон Бернгарди опубликовал книгу «Германия и современная война» («Deutschland und der nächste Krieg»), в которой впервые явно обозначил Восточную Европу как объект столь желанной экспансии.

Атаковать первыми, пока Россия не стала слишком сильной

Неудивительно, что за несколько месяцев до Первой мировой войны, 2 марта 1914 года газета «Кёльнише цайтунг» опубликовала статью «Россия и Германия», написанную ее корреспондентом в Санкт-Петербурге обер-лейтенантом Ульрихом. Журналист вкратце сообщал, что Россия пока еще слишком отстала и не представляет угрозы, но непременно нападет на Германию, как только будет готова к войне, а именно осенью 1917 года.

«Два года назад в этом еще можно было сомневаться, но теперь здесь публично заявляют, в том числе и в [русских. — Прим. авт.] военных журналах, что Россия готовится к войне с Германией».

Статья наделала много шума и была раскритикована газетой «Франкфуртер цайтунг» и другими изданиями. Эта публикация спровоцировала падение французской и российской бирж и наглядно продемонстрировала умонастроения немецкой интеллигенции накануне войны.