Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг

В спальном помещении было несколько каптёрок. В части из них хранилось бельё, различный инвентарь. У каждого взвода была своя каптёрка, в одной из них я часто сидел со своими друзьями. Она представляла собой небольшую комнату с одним окном, парой столов, несколькими шкафами, политической картой мира на стене и портретом Михаила Сергеевича Горбачева — главы СССР.

Я со своими друзьями проводил здесь много времени. Мы пили чай, кушали, составляли наряды, проявляли фотографии, разговаривали о жизни, слушали музыку.

О музыке несколько подробнее. Я люблю музыку. В этот период мне очень нравилось слушать группу «Кино».

«…Но ночь сильней, ее власть велика. Тем, кто ложится спать, спокойного сна, спокойная ночь… Но вот, это время пришло. Те, кому нечего ждать, садятся в седло, их не догнать, уже не догнать…», «…Солнечный день в ослепительных снах… Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве, пожелай мне удачи в бою, пожелай мне не остаться мне в этой траве… Пожелай мне удачи», «Они говорят им нельзя рисковать, потому что у них есть дом, в доме горит свет, и я не знаю, кто из нас прав… Закрой за мной дверь, я ухожу…». Слова, музыка Виктора Цоя во многом отражали мои мысли, настроение. И мне бы не помешала удача в бою.

Перебирая старые, уже немного пожелтевшие фотографии, слушая группу «Кино», я как будто переношусь в тот, уже далекий, 1989 год, в нашу каптёрку, к моим друзьям, к ежедневным проблемам службы и своим небольшим радостям.

Засиживались в каптёрке подолгу. Раз решили пофотографироваться с боевым оружием. Я был дежурным по роте. Выключил сигнализацию, вырубив электрический счетчик, прихватил автомат АК-74, штык-нож, магазин из оружейки, и мы стали фоткаться в каптёрке. Дежурный по полку спал, ничего не подозревая, хотя его комната была между оружейной комнатой и нашей каптёркой. Вот так, без хлопот, можно было завладеть оружием.

В столовую часто не ходили, особенно на завтрак и ужин. Пайку (хлеб, масло, сахар) нам приносили в нашу каптёрку.

С лета начал сильно тосковать по дому. Скоро уже два года, как я не был дома, не видел родных. Как там мой Барнаул, какие изменения? Буквально каждый день я представлял, как приеду домой, как зайду, обниму своих родителей. Наваждение какое-то. Время тянулось. Всё надоело, хотелось домой.

Наша каптёрка стала еще и местом любовных свиданий Александра Онегина. Саша познакомился с местной девушкой. Пару раз местом встречи с ней была наша каптёрка. Романтика.

Родом Саня был из Иркутска. Земляк (все сибиряки для меня были земляками) призывался на полгода раньше, чем я, к нам в роту попал весной 1989 года. Его часть под городом Комсомольском-на-Амуре расформировали.

Онегин рассказывал нам о жесткой дедовщине, царившей у них в части. После отбоя дневальный подходил к выключателю строевым шагом и спрашивал у него (выключателя) разрешения выключить, затем начинались «ночные полеты». «Духи» с вытянутыми в стороны руками, изображая истребителей и бомбардировщиков, вели воздушный бой. Веселуха.

— Так деды у нас развлекались, — грустно сказал Шурик, о чем-то вспоминая. — У вас здесь лафа.

В чем причина так называемых неуставных взаимоотношений в армии?

1. В мужском коллективе всегда будут конфликты, тем более что состав его разношерстный (разное воспитание, национальность, умственные способности, возраст и т. д.).

2. Как заставить выполнять чужую волю? Чтобы заставить солдата трудиться, нужна сила, нужен страх. Сила — это деды (в частях с «неуставщиной») или сами офицеры (в уставных частях, как, например, в учебке, наказывающие гауптвахтой, дисциплинарным батальоном).

Полностью искоренить насилие в армии нельзя, но снизить можно. И прежде всего — жестким контролем со стороны командира части и офицеров. При желании практически в любой части можно навести порядок и контролировать ситуацию.

«Белый клык»

Служил в нашем гарнизоне рядовой Андрей Твердов. Чуть ниже среднего роста, коренастый, с белой шевелюрой, он выделялся среди разношерстной солдатской массы.

Андрей Твердов был родом из Томской области, служил в батальоне связи полка вертолетчиков. Атмосфера в батальоне была тяжелая. Кавказцы доминировали повсюду, представители других национальностей беспощадно эксплуатировались, малейшее неповиновение жестоко наказывалось.

Но эти правила не относились к Андрею. Его происходящее не касалось, как будто он был пришельцем из другой планеты, где проживают одни бесстрашные люди. Он жил своей жизнью, не подчиняясь никому. Ни злые кавказцы, ни строгие офицеры не могли сломить его свободолюбивый дух.

Ходил он по территории часто без головного убора, расстегнутый, практически не обращая внимания на окружающих. Лицо его было украшено многочисленными шрамами, выглядел он значительно старше своих лет.

Андрей был частым гостем на гауптвахте. У него даже была там любимая камера. Командование, в конце концов, махнуло на него рукой, закрывая глаза на существование этого бойца.