Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах

Всемирная история по Гегелю «направляется с Востока на Запад, так как Европа есть, безусловно, конец всемирной истории, а Азия её начало»[29]. Он также определял у Востока и Запада специфические свойства, «присущие каждой вещи». Герман Гессе подчеркивал, что Восток и Запад как «полюса, между которыми раскачивается жизнь»[30]. Р. Генон, вспоминая слова из знаменитого стихотворения Редьярда Киплинга «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и они никогда не сойдутся», писал: «В этой простой фразе чувствуется вся досада завоевателя, который понимает, что те, кого он считал побежденными и покоренными, носят в себе нечто такое, на что он не может иметь никакого влияния». В. О. Ключевский писал: «Сначала Восток просветил Европу, за это Европа покорила Восток; сейчас Европа просвещает Восток – не сделает ли за это Восток с Европой то, что ранее она сделала с ним?».

Н. И. Конрад в статье «О смысле истории» вообще высказался против разделения человечества по географическим признакам «Европа» или «Азия», а понятия «Восток» и «Запад» он считал «весьма ненадежными»: например, в Древнем Китае «Западом» назывались земли Средней Азии, которые для русских были «Восточным Туркестаном».

От греко-персидских войн в древности сохранялось ощущение страха маленькой Европы перед огромным и непредсказуемым Востоком. Противостояние с исламским миром в эпоху средневековья возродило в Европе востокофобию. А. Я. Гуревич пишет, что «средневековые историки, считавшие нужным дать в своих повествованиях географические сведения, почти неизменно заимствовали их из сочинений Плиния, Орозия и Исидора Севильского (который в свою очередь компилировал из более ранних работ)». Ж. Ле Гофф уточняет: «зачастую они искали познаний в географии не у Плиния или Страбона, а у посредственного компилятора III в. Юлиана Солина, который передал средневековью картину мира населенного чудесами, чудовищами и дивами Востока».

В изображении Исидора Севильского («Etimologiarum») земной диск разделен между тремя сыновьями Ноя Т-образно Средиземным морем на три части: Азию («Страна Сима»), Европу («страна Яфета») и Африку («страна Хама»).

Восток чаще всего помещали на картах наверху, на месте Северного полюса. Он имел высшей точкой гору, где находился земной рай, и откуда вытекали Тигр, Евфрат, Фисон (Ганг) и Геон, то есть Нил. Английский паломник в «Пути паломников» (о Третьем крестовом походе), уверял: «Таким образом, две части мира наступают на третий, и Европа, которая все-таки не признает вся целиком Христова имени, должна сражаться против двух других».

Латинские авторы уже легко оперируют понятиями «Восток» и «Запад». Например, Плано де-Карпини пишет: «Есть некая земля среди стран Востока, о которой сказано выше и которая именуется Монгал». О преданиях Востока упоминает Вильгельм Тирский: «В древних историях говорится, чему вторят и предания Востока, что во времена, когда Ираклий управлял Римской империей, появилось рожденное Сатаной нечестивое учение Магомета, лживо названного пророком Господним и соблазнившего восточные страны, главным же образом Аравию». Однако эти понятия здесь используются в качестве географических, а не культурных понятий.

Средние века – особый период в истории отношений этих систем. Более или менее единый исторический мир античности распался на три обособленных культурных мира – византийский, арабский и западноевропейский. На Востоке в средневековый период появились неизвестные ранее народы – арабы, монголы, турки. Рождались новые «мировые» религии, оформлялись цивилизации. Складывание новых, собственно средневековых государств, происходило ли это на основе уже существующих образований (Византия, Сасанидское государство в Иране, государство Гуптов в Индии) или самостоятельно, практически всегда сопровождалось к тому же участием кочевых племен.

Специфика восприятия средневековыми европейцами арабов и ислама, хотя и не без труда и не без лакун, все же в общих чертах реконструирована. Информация об этом «другом», пусть и отрывочная и тенденциозная, разбросана по множеству средневековых, как европейских, так и восточных текстов. И это во многом связано с многовековой значимостью этого материала для обеих сторон. Даже современные европейско-арабские отношения сложны и неоднозначны и на них, безусловно, повлияли представления средневековых европейцев об арабах и исламе и сложившиеся еще в античности представления о жителях Востока в целом. Диалог ислама и христианства – одна из страниц и форм широкого процесса культурно-исторического взаимодействия Востока и Запада. Актуальность той и другой проблемы очевидна и в научном, и в идеологическом, и в политическом планах, особенно в последнее время, когда, можно сказать, от их решения во многом зависит ближайшее будущее человечества. На примере арабов видно, что кочевники в состоянии создать и обширное государство, и мощную мировую культуру. Понятно, что речь не идет о том, что только аравийские бедуины создавали все это, но ведь и христианство создавали не одни рабы.