Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

Во многом художественные приемы создания положительного образа фашистской Германии в глазах населения оккупированных ею территорий схожи с приемами, к которым прибегали ранее советские художники. Военные плакаты разных стран в своем принципе удивительно схожи по графической структуре и социальному предназначению. Они призваны создавать у населения четкий негативный образ врага, что должно способствовать настрою на уничтожение противника и оказание всеми силами помощи государству, выступающему в роли «освободителя».

Немецкий исследователь Клаус Вашик предлагает учитывать два момента в национал-социалистской плакатной пропаганде с точки зрения ее функциональной дифференциации. Во-первых, следует различать географию применения данной продукции: был ли плакат, изображающий врага, предназначен для Германии, либо для оккупированных территорий Восточной и Западной Европы, либо для оккупированных территорий Советского Союза. Во-вторых, «следует различать, какие намерения преследует плакат — например, превозносятся ли на оккупированной советской территории преимущества немецкой оккупации или плакатом разжигаются чувства враждебности среди нерусского населения по отношению к русским, или же русское население стремятся настроить против его политического руководства»[492].

На рисунке 11 использован образ немецкого солдата с автоматом в руках, от которого в панике мчатся советские командиры и политруки. Молодой немец высок и могуч, все пространство за его спиной занимает красное знамя с черной свастикой в белом кругу. Советские командиры в несколько раз мельче. Их безоглядное бегство подчеркивают детали, с одного слетела фуражка и взмыла в небо, другой на бегу поднимает руки, как будто одновременно сдается в плен, ни у кого нет в руках табельного оружия. Откровенно карикатурное изображение разбегающегося в разные стороны офицерского состава РККА должно было вызывать у зрителя презрительный смех, а образ молодого немца — внушать веру в надежность, несуетливую силу и правоту солдата Третьего Рейха. Нехитрая надпись под плакатом «Драпанули душегубы и нет им возврата» объясняет миссию немецкой армии как освободительную: немецкий солдат пришел как избавитель от гнета большевиков. В плакате четко прослеживается расистская составляющая немецкой пропаганды. О национальности «душегубов» надпись умалчивает, но визуальная типология указывает на нее вполне четко. Преследуя цель политического раскола противника, данный плакат наглядно демонстрирует «заимствование антисемитского концепта в антибольшевистский образ врага». Плакат предназначался для распространения на Украине, «где у населения предполагались антисемитские настроения».

Очень примечателен сточки зрения географии распространения плаката творение под названием «Вместе мы победим!» (рис. 12). С одной стороны, его легко сравнить с плакатом В. С. Иванова «Подать руку помощи братским народам Западной Украины и Западной Белоруссии — наша священная обязанность!» (см. рис. 4). Те же четыре персонажа — крестьянская семья и солдат в полной боевой амуниции с автоматом в руках. Но на этом сравнение можно закончить, и дело не только в разной военной форме, в которую одеты солдаты на обоих плакатах. Предлагается совершенно иная эстетика — в ней реализован фашистский политический телесный канон. Композиция плаката такова, что главными героями являются двое мужчин — солдат и крестьянин, застывшие в статичных, «мужественных» позах. Интересно художественное решение именно образа полуобнаженного украинского крестьянина. Живописцы и скульпторы нацистской эпохи часто изображали обнаженную натуру, лишенную каких-либо недостатков. Согласно принципам нацистской эстетики, нагота выражает не только мускульную силу, но также силу духа и воли. В нацистском искусстве эксплуатировался идеалистический, героико-романтический образ «истинного арийца». В данном случае внимание сконцентрировано на идеальной наготе крестьянина На самом деле, если бы не надпись на украинском языке, то национальную принадлежность изображенного семейства определить было бы достаточно трудно. О костюме женщины сказать почти ничего невозможно, а украинец-крестьянин выглядит братом-близнецом солдата-арийца. Метаморфоза превращения «недочеловека» в «такого, как мы» отвечала агитационной стратегии. В данном случае она должна была подвигнуть население оккупированных территорий к сотрудничеству, вдохновить его на работу на оккупационный режим. Относительно положительный образ врага эксплуатировался и с целью набрать людей для принудительных работ в Германии. В таких случаях «imago противника менялось: из скелетообразных и истощенных образов «недочеловека» получились, в соответствии с функциональными потребностями пропаганды, упитанные гордые крестьяне, энергичные рабочие, хорошо одетые дамы из высшего общества. Но могли ли украинские крестьяне, которым адресован плакат, узнать себя в изображенных на нем персонажах?