Западная Европа. 1917-й.

Возвращение рабочих на предприятия шло, однако, не столь гладко, как правящим кругам хотелось. В Вулвиче и Бристоле рабочие митинги, принимая решение о прекращении забастовки, постановили возобновить ее, если правительство их обманет и арестованные не будут освобождены. В Ливерпуле и Барроу рабочие высказались за продолжение забастовки вплоть до освобождения арестованных, а в Болтоне — до тех пор, пока правительство не вернет рабочим военной промышленности право свободно менять место работы.

Рабочие Шеффилда сочли необходимым послать в Лондон на суд специальную делегацию: они не верили не только обещаниям правительства, но и тем отчетам о процессе, которые появятся в газетах. В Манчестере на митинге была принята резолюция, выражавшая «возмущение» обращением с рабочими «в этой стране» (т. е. в Англии).

23 июня на суде над арестованными руководителями забастовки представитель короны отказался от предъявленного им ранее обвинения, и суд оправдал всех семерых. Рабочие, присутствовавшие в зале, встретили такое решение суда аплодисментами и пением «Красного флага». Лишь после этого последние отряды забастовщиков вернулись на работу.

Отказ правительства от репрессий по отношению к бастовавшим машиностроителям не означал его отказа от репрессий по отношению к забастовщикам в принципе.

В последующие месяцы 1917 г. власти не раз объявляли незаконными небольшие (относительно, конечно) забастовки, в которых участвовало несколько сот и даже несколько тысяч человек.

Не отличалось в ряде случаев особой мягкостью в обращение с бастовавшими рабочими. Так, в Перте против них был брошен отряд полицейских. В Ольдхейме полицейские, хотя дело и происходило поздней осенью, окатили группу бастовавших подростков холодной водой из брандспойта и т. п.

И все же после стачки машиностроителей в правительственных методах управления наметился, как мы увидим явный сдвиг в сторону либерализма.

III

Произойди забастовка, подобная забастовке машиностроителей, в разгар империалистической войны в какой-либо иной стране, хотя бы во Франции, ее всячески постарались бы поскорее забыть или по крайней мере сделать вид, что забыли. Английская буржуазия была для этого слишком гибка и слишком, мы бы сказали, умудрена предшествующим опытом лавирования в классовой борьбе.

Попытки проанализировать причины и продумать уроки рабочих выступлений стали предприниматься в Англии уже после стачки в Барроу, а еще более настойчиво поздней весной и летом 1917 г.

То, что окончание стачки машиностроителей не означало «примирения с рабочими», англичане понимали. «Пусть никто не думает, что с возвращением машиностроителей на работу все стало «ол-райт», — предупреждала такая обычно спокойная газета, как «Таймс». — Если причины их раздражения не будут устранены, рабочие снова сорвутся с цепи»^{50}. «Дейли ньюс», «Дейли экспресс» и другие консервативные и либеральные органы печати в более или менее схожих выражениях говорили о том же.

Что надо сделать, чтобы не допустить, по выражению «Дейли ньюс», «рецидивов болезни»^{51}, вызывало бурные споры.

Проблема «сдерживания» рабочих упиралась, одним своим концом во всяком случае, в вопрос о тред-юнионах.

Уже стачка в Барроу вплотную поставила этот вопрос перед правящей верхушкой. Лидеры тред-юнионов (если не все, то подавляющее большинство их) были в годы войны лучшими помощниками правительства. Оно согласовывало с ними все наиболее тяжелые для рабочих мероприятия, и они брали на себя задачу примирить рабочих с этими мероприятиями. Именно таким путем правительство добилось после начала войны «перемирия» в промышленности, и именно с руководителями тред-юнионов заключило оно в 1915 г. соглашение об отказе профсоюзов на время войны от многих своих прав и привилегий. И это не говоря уже о том, что многие лидеры тред-юнионов стали в войну «по совместительству» также и правительственными чиновниками. Но в 1917 г. испытанное оружие дало осечку. Весенние стачки машиностроителей прошли под руководством шопстюардов и вопреки воле официальных лидеров тред-юнионов!

Буржуазная пресса забила тревогу. «Чем более тесными и интимными становятся отношения лидеров с нанимателями и с правительственными учреждениями, тем шире зияет брешь между ними всеми и рабочими», — с горечью констатировал либеральный «Экономист»^{52}. «Вестминстер газет» квалифицировала безразличие рабочих к мнению руководителей тред-юнионов как «один из наиболее тревожных симптомов»^{53}. «Дейли ньюс» призывала правительство не рассчитывать на то, что «достаточно сговориться за столом конференции с профсоюзными вождями, не учитывая мнения рабочих на тысячах фабрик и заводов»^{54} и т. п.