Западная Европа. 1917-й.

Если подойти к событиям с мерками других стран, то нельзя не признать, что арест семи человек (которых тут же предложили освободить под залог) ничего сверхобычного собой не представлял. Во Франции военные трибуналы выносили весной и летом 1917 г. жестокие приговоры «бунтовавшим» солдатам. В Италии карабинеры что ни день разгоняли антивоенные демонстрации женщин и подростков и арестовывали их участников. Да и в самой Англии томилось в то время в тюрьмах немало убежденных противников войны.

Но все же Англия как-никак была страной конституционных свобод (пусть даже ограниченных). Рабочие, особенно такие высококвалифицированные, как машиностроители, знали свои законные права — неприкосновенность личности, свобода слова, собраний. Аресты руководителей стачки, обыски в квартирах арестованных и в помещении конференции шопстюардов их потрясли.

Корреспонденты буржуазных газет сообщали о «всеобщем возмущении» и гневе в Вулвиче, о том, что весть об арестах была воспринята «как удар грома» в Ковентри, что она вызвала большую горечь в Манчестере, и т. д., и т. п.

Уже утром 19 мая в ряде промышленных центров прошли митинги протеста (по-английски их название особенно выразительно: «meetings of indignation» — «митинги негодования»). В Манчестере стачечный комитет выступил с заявлением о том, что преследования сделают забастовщиков еще упорней. В Барроу и Ковентри рабочие за день-два до того вернулись было на работу. Узнав об арестах, они вновь забастовали в Барроу; в Ковентри они потребовали от правительства немедленно освободить арестованных и постановили забастовать, если это не будет сделано.

Как сказал корреспонденту «Дейли кроникл» один из местных профсоюзных лидеров: «Арест сделал семерых героями в глазах рабочих»^{44}. «Это идиотизм, это прусские методы. Они лишь укрепят наше решение не сдаваться», — говорил корреспонденту той же газеты один из руководящих пгопстюардов Вулвича^{45}. «Положение в районах стачки, — писала другая, отнюдь не либеральная газета, — становится все более угрожающим. Правительство арестами, по-видимому, лишь подлило масла в огонь. Рабочие вряд ли уступят насилию»^{46}.

Действия правительства возмутили не только забастовщиков, но и низовой, профсоюзный и партийный (лейбористский) актив, который еще накануне выступал против стачки. «Симпатии тред-юнионистов, ранее относившихся к забастовке с неприязнью, ныне изменились», — констатировал в номере от 19 мая один из корреспондентов либеральной «Дейли кроникл».

«Мы увидели, что жизненно важный принцип находится под угрозой, свобода личности уничтожена… Я осуждаю действия правительства. Мы считаем, что они в высшей степени неблагоразумны и несвоевременны», — приводила «Дейли экспресс» отзыв председателя Комитета А. С. Е. в Ковентри. «Общественное мнение, — писала эта газета уже от собственного имени, — было повсюду возбуждено. Лидеры, которые ранее выступали против стачки, выражали теперь намерение поддержать забастовщиков»^{47}.

Уже первые сообщения о реакции рабочих на аресты оказались так выразительны, а настроение в стране стало так тревожно, что Ллойд Джордж, находившийся в провинции (решение об арестах правительство приняло в его отсутствие), спешно прервал свою поездку и 19 мая, впервой половине дня, возвратился в Лондон. В тот же день в «высоких сферах» состоялись два совещания. На первом из них, в министерстве вооружения, смогла наконец изложить министру претензии бастовавших рабочих делегация шопстюардов. Ее «представили» Аддисону руководители А. С. Е., вынужденные, таким образом, фактически признать лидеров «дикой» забастовки.

Один из членов делегации рассказывал назавтра корреспонденту «Рейнольдс ньюспейпер», что он и его товарищи резко критиковали «самодержавные» методы работы правительственных ведомств и министерств. Аддисон и его помощники (раз уж им пришлось встретиться с шопстюардами) задавали им множество вопросов и даже пропустили время второго завтрака^{48} (что для каждого добропорядочного английского джентльмена является, как известно, нарушением всех канонов).

Второе, решающее, заседание открылось вскоре после первого на Даунинг-стрит (где находилась резиденция правительства) под председательством Ллойд Джорджа. На это заседание шопстюардов уже не допустили. От имени рабочих на нем выступили лидеры А. С. Е. На этом заседании правительство обязалось освободить арестованных и не допустить в дальнейшем преследования руководителей и участников забастовки. Оно обязалось также внимательно отнестись к требованиям забастовщиков, пересмотреть, в частности, некоторые особенно ненавистные рабочим статьи военного законодательства.

20 мая забастовщики начали возвращаться на работу, и «Дейли экспресс» с удовлетворением констатировала, что соглашение между правительством и шопстюардами «достигнуто как раз вовремя, чтобы предупредить серьезные последствия арестов»^{49}.