Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

Не имея ни амбиций, ни таланта, Исаак неожиданно обнаружил себя на императорском троне и оказался вынужденным править или умереть. Он получил в наследство армию вторжения на своем пороге и неспокойную ситуацию внутри страны: бедняки надеялись на продолжение реформы, а класс землевладельцев – на их отмену. Чтобы выжить, Исааку приходилось следовать опасным курсом среди таких опасных препятствий, как армия и константинопольская толпа, придворная знать и провинциальные магнаты, латиняне и чиновничество. То, что он правил девять с половиной лет, – это благодаря как его таланту, так и удаче. Трепеща перед воображаемыми опасностями, он имел мужество отойти от своего класса и обратиться за помощью к чиновникам и народу. И все же он осмелился вернуть в столицу итальянских купцов вопреки настроениям ее населения. Испытывая нехватку опыта государственного управления, он допустил серьезные ошибки по отношению к Фридриху Барбароссе и валахо-болгарам, но добился успеха во внутренней политике, а также в отношениях с Турцией и Италией. Изнеженный и любящий роскошь и богатство, он неоднократно выходил на поле боя со своими войсками, а также трудился дома; он продемонстрировал некоторое умение выбирать хороших министров и давал им возможность делать свое дело. Тем не менее он оставил империю в худшем состоянии, чем когда ее получил, главным образом из-за нескончаемой войны с валахо-болгарами.

Глава 5 К катастрофе: Алексей III

Государственный переворот в Кипселе привел на трон старшего брата Исаака Алексея III, который хоть и был уже средних лет, но пробудил большие ожидания у своих подданных. Его поведение при противостоянии лже-Алексею II на реке Меандре и в сражении на Средна-Гора не выявило никаких военных талантов; возникли лишь надежды на более агрессивную политику. По словам Никиты Хониата, даже валахо-болгары боялись начать при нем вторжение до тех пор, пока Асень не подчеркнул в своей речи, придуманной историком, что Алексей не совершил никаких подвигов для поддержания своей репутации, тогда как Исаак добился по крайней мере некоторых успехов. Византийцы также ожидали, что Алексей будет жестче держать в руках администрацию.

Этим надеждам было суждено закончиться разочарованием: новый император был далеко не воин-герой и не проявлял интереса к управлению государством. Для него обретение короны означало, что он может удовлетворять свое стремление к роскоши и праздности, путешествовать по побережью Мраморного моря, переезжая из одного загородного дворца в другой, заниматься садоводством и устройством ландшафтов. Когда к нему явились чужестранные послы и стали угрожать войной, он попытался ослепить их великолепием своего двора, но это средство плохо подходило для данного случая. Увлекаясь астрологией, как и его современники, он якобы страшился мести судьбы за то, что он сделал со своим братом; тем не менее он не придал значения приближению Четвертого крестового похода. В общем, самое лучшее, что Никита Хониат смог сказать о нем, – это то, что он обладал изящными манерами, был доступным для всех, за исключением клеветников и льстецов, и был против жестоких наказаний или пыток. Достигнутые им успехи были зачастую результатом хитрости, которую его противники называли лицемерием.

Праздности императора попустительствовала болезнь, которая донимала его; очевидно, это была форма подагры. По словам Никиты Хониата, он периодически страдал воспалениями суставов и стоп и лихорадками, сопровождавшимися сильными болями. При каждом таком приступе он отказывался от помощи врачей и распоряжался, чтобы его слуги прикладывали к его конечностям разогретые утюги. И только тогда, когда это средство ему не помогало, он все же уступал и принимал лекарства и слабительное, предписанные докторами. Пытаясь получить облегчение, он посещал различные горячие источники, особенно в Вифинии. В своей речи один оратор заявил, что лишь эта болезнь помешала императору выйти на поле боя и устроить врагу хорошую трепку.