Всех и вся, нагрянув внезапно, будет Огонь судить и схватит
Один-единственный мудрец хочет и не хочет называться Зевсом
Человеческая натура не обладает разумом, а божественная обладает
Границ души не отыскать, по какому бы пути ты ни пошел, столь глубока ее мера
Бессмертные смертны, смертные бессмертны, одни живут за счет смерти других, за счет жизни других умирают
Людей после смерти ожидает то, чего они не чают и не воображают
Все, что мы видим наяву,— смерть; все, что во сне,— сон; все, что по смерти,— жизнь
С сердцем бороться тяжело, ибо чего оно хочет, то покупает ценой души [= жизни]
Сивилла же бесноватыми устами несмеянное вещает, и голос ее простирается на тысячу лет через бога
Солнце не преступит положенных мер, а не то его разыщут Эринии, союзницы Правды
Будучи в Аиде [мудрым суждено] восставать [от сна смерти] и становиться наяву стражами живых и мертвых
Чьи только речи я не слыхал, но никто не доходит, чтобы понять, что Мудрое ото всех обособленно
Сухая душа — мудрейшая и наилучшая
Народ должен сражаться за попираемый закон как за стену города
Дикэ (справедливость) настигнет мастеров лжи и лжесвидетелей
Море есть вода чистейшая и вода грязнейшая: рыбам — питьевая и спасительная, людям — негодная для питья и губительная
Свиньи грязью наслаждаются больше, чем чистой водой
Человек — свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, словно как вспыхивает к бодрствованию, уснув
Вотще очищаются кровью <кровью> оскверненные, как если бы кто, войдя в грязь, грязью отмывался: его сочли бы сумасшедшим, если бы кто из людей заметил, что он так делает. И изваяниям этим они молятся, как если бы кто беседовал с домами, ни о богах не имея понятия, ни о героях
Век — дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле
Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу — бренным вещам, а большинство обжирается, как скоты
Души, павшие в бою, чище тех, что умерли в болезнях
Один мне — тьма, если он наилучший
Произвол (ubris) надо гасить пуще пожара