Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1–2. Античность и Средневековье

О главном из ненаписанного Платон высказался категорично: "Об этом я ничего не писал. И никогда не напишу". Все же его ученики оставили кое-какие записи платоновских лекций, хотя учитель порицал подобные записи, считая их вредными. Доктрины, переданные устной традицией, необходимо учитывать, более того, считавшиеся загадкой некоторые из диалогов, поставленные в контекст с устным учением, обретают совершенно четкий смысл.

Сократ как персонаж платоновских диалогов

О последних основаниях бытия писать, по Платону, невозможно. Но и в том, что поддается записи, он не хотел быть систематичным, пытался подражать сократическому стилю: вопрошание, сомнение, неизбежные разрывы, в просветах которых мелькают образы истины.

Майевтика заставляет научиться слушать голос собственной души в ее драматических поисках истины. "Сократический диалог" стал у Платона, самого благодарного ученика, литературным жанром. Лишь он сумел воплотить в диалоге истинную природу философствования, в отсутствие которой не остается ничего, кроме заурядного маньеризма.

В центре платоновских диалогов — Сократ, беседующий с одним или несколькими слушателями. Помимо них есть еще один неизменный персонаж и собеседник — читатель, именно он должен принять решение по большинству обсуждаемых вопросов.

Мы понимаем, что из исторической личности Сократ превращается в героя диалогического спектакля. Следовательно, Сократ в диалогах — это, скорее, Платон, а известного публике Платона следует трактовать в свете незаписанного Платона. Ошибочно читать диалоги как автономный источник платоновской мысли, оставляя без внимания непрямую традицию.

Новый и старый смысл мифа у Платона

Философия родилась в процессе выделения логоса и обособления его от фантазии и мифов. Софисты снабдили миф рационально просветительскими функциями, но Сократ потребовал строго логического его обоснования. Поначалу позицию Сократа разделял и Платон, но уже в диалоге "Горгий" он восстанавливает миф в правах и широко его использует.

Не означает ли это регресс, частичный отказ философии от собственных прерогатив или, в любом случае, неверие в собственные возможности? Гегель и его последователи видели в мифе помеху платоновскому мышлению, неразвитость и неполноту свободы логоса.

Платон переоценивает роль мифа и некоторые тезисы орфизма. Для него миф — не просто фантазия, а скорее выражение веры и предрасположенности. Начиная с "Горгия", платоновская философия становится формой себя уясняющей веры. Миф ищет ясности в логосе, а логос ищет завершения в мифе. Когда разум упирается в границы собственных возможностей, миф стремится интуитивно перейти их, поднимая дух на высоту трансценденции.

Следовательно, если мы верно понимаем Платона, следует оставить мифу его роль, как и логосу — свою, и не пытаться зачеркнуть одно в пользу чистоты другого.

Обоснование метафизики

Вторая навигация

Принципиальная новизна платоновской философии состоит в открытии сверхчувственного мира, метафизического измерения бытия. Свое открытие Платон иллюстрирует образом второй навигации.

Первая навигация была доверена физическим силам ветров, гнавшим корабль: так обозначена философия натуралистов, объяснявших реальность физическими элементами (воздух, вода, земля, огонь) и силами.

Вторая навигация началась, когда обозначился недостаток ветра и физических сил в условиях штиля, когда следует грести веслами. Так философия разума пытается собственными силами постичь подлинные причины бытия, помимо физических. Когда нужно объяснить, почему нечто прекрасно, нельзя ограничиться физическими составляющими, например цветом, формой и т. п. Следует подняться до идеи прекрасного.

Сверхчувственный план бытия образован из описанного в диалогах мира идей или форм, первопринципов Единого и Диады, о чем он говорил лишь в устной форме. Платоновские идеи не суть ментальные понятия, эти сущности существуют в себе и для себя в иерархической системе, показанной в образе Гиперурании, они и составляют подлинное бытие.

На вершине мира идей покоится идея Блага, совпадающая с Единым. Единое — принцип бытия, истины и всего ценного. Интеллигибельное рождается из соединения принципа Единого с принципом Диады, великого-в-малом, понятом как неопределенность и неограниченность.

Низший уровень умопостигаемого мира образуют математические множества, числа и геометрические фигуры. Все уровни реальности имеют биполярную структуру, это синтез Единого и Диады, их верная пропорция. В диалогах эти принципы фигурируют иногда как предел и беспредельное, определяющее и определяемое. Бытие есть смесь предела и беспредельного.