Природа удовольствия заключается в освобождении от зол. Следовательно, мы должны признать, что страдание движет всеми действиями людей, избегающими его: «Я не скажу, — пишет Пьетро Верри, — что страдание само по себе добро; но добро рождается из зла, скудость рождает изобилие, бедность — богатство, жгучая потребность заостряет ум, высшая несправедливость порождает мужество, одним словом, страдание — главный двигатель всего человеческого рода; и — причина всех движений человека, который без нее был бы инертным и глупым животным и погиб вскоре после рождения; кровавый пот приводит к усовершенствованию ремесел, учит нас думать, рождает науку, искусства, оттачивает их; одним словом, страданию мы обязаны всем, потому что вечная Премудрость окружила нас им так, что оно стало началом жизни, души и действий человека». Противник пыток, как это видно из его «Наблюдений над пытками» («Под именем пыток я не имею в виду наказание виновному, вынесенное судом, но мучительные поиски истины — пытка, жестокая сама по себе; поистине достойна дикости прежних темных времен злокозненная мораль, которой обучаются судьи от одного из наиболее классических авторов»), Пьетро Верри также автор «Размышления над ограничительными законами главным образом при продаже зерна» (1797) и «Истории Милана» (1783).
Алессандро Верри: недоверие — «ласточка истины»
Алессандро Верри (1741—1816), человек по натуре беспокойный и критически настроенный, нашел наилучшее применение своим качествам в литературе. Из множества его статей в «Кафе» наиболее известна «Отказ нотариусу в Академии Круска». В ней автор восстает против формальной чистоты языка, в пользу непосредственной выразительности: «Английские мыслители пишут с большой заботой о порядке; французы — энергичными и краткими оборотами, показывая мысль в свободном полете; и те и другие не вводят закона, ограничивающего развитие идей; не жертвуют гением ради метода, насыщенностью стиля — ради стерильности. А мы, наоборот, кажется, имеем в наших сочинениях что-то робкое, искусственное. Кто из итальянцев смог бы писать в стиле «Духа законов»?» Критикуя прошлое, Алессандро Верри не обманывается мифом «света». «Человек, — пишет он, — прилагает усилия, чтобы вскарабкаться на утес истины; шатаясь, иногда добирается до ее вершины и резвится там, наверху, как ребенок. Мы уважаем нашу культуру, утешаемся тем, что вышли из гражданского варварства, еще более пагубного, чем дикость; стараемся как можно позднее вновь впасть в новое варварство, но мы скромны и всегда имеем в нашем мозгу клеточку, предназначенную для ласточки истины — сомнения... И знаешь, почему? Потому что причина ошибок всегда — в нас самих... Не стоит удивляться нашему долгому бреду: мы сотворены с самыми разнообразными формами обольщений; ничего другого не остается, как постараться, чтобы они были краткими, редкими и не слишком жестокими».
С прекращением издания «Кафе», Алессандро Верри переехал из Рима в Париж (вместе с Беккариа), а затем — в Лондон. Большой интерес представляет переписка братьев Алессандро и Пьетро Верри. В ней мы находим портрет общества XVIII в., культурного, эстетического и политического характера. Вот, например, письмо Алессандро брату Пьетро из Лондона 21 декабря 1766 г. Оно полно типичных для Просвещения тем: восхищение Англией, духом терпимости. «Здесь уже никто не говорит о религии. В Париже это происходит столь часто, что нагоняет тоску... В Париже огромнейший энтузиазм по отношению к философии, жар души следовать ее истинам — это порождает столкновения и бурные волнения, в них развиваются и проявляются великие качества, великий человек становится величайшим; во всем виден огонь философии, все возвышенно, страсти контрастны и гибки. А в Лондоне что может взволновать кровь? Вы не хотите ничему верить? Вы господин себе. Хотите немножко верить? Ваше право. Хотите верить определенным образом? Поступайте, как вам угодно. Хотите организовать секту? Пожалуйста. Хотите сказать, что король... — Вы абсолютно свободны в вашем выборе. Мой слуга говорит это по сто раз в день».