Западная философия от истоков до наших дней. Т. 3. От Возрождения до Канта

Кола ди Риенцо является, таким образом, самым знаменитым предшественником (вместе с Петраркой) итальянского Возрождения. Бурдах пишет: «Риенцо, вдохновленный политической идеей Данте, провозгласил как пророк настоятельную потребность национального возрождения Рима и единой Италии». Целью его усилий было обновление и реформирование Италии, Рима, а потом и всего христианского мира».

«Возрождение» и «реформа» становятся взаимопроникающими и составляющими одно неделимое целое образами: «Можно сказать, что в этих двух образах воссоздана мистическая концепция воскрешения, которую можно найти и в древней языческой, и в христианской литургии».

Остается разрушить тезис о том, что Ренессанс — время безбожия и язычества. На этом пункте настаивают не только Бурдах, но также и многие другие ученые. Ф. Вальцер, например, пишет: «Старое утверждение, согласно которому Ренессанс безразличен к религии, было абсолютно ошибочным по отношению к развитию движения в целом»; и далее: «Язычество Возрождения в тысячах форм, в литературе, искусстве, народных праздниках и так далее было элементом исключительно внешним, формальным, обусловленным модой».

Таким образом, Ренессанс представлял собой грандиозное явление духовного «восстановления» и «реформы», в которой возвращение к античности означало оживление источников, т. е. возвращение к подлинному. Становится понятным стремление к подражанию античности, ибо это самый эффективный стимул самовосстановления.

Таким образом, гуманизм и Ренессанс, как полагал Бурдах, «являются двумя сторонами единого явления». Тезис этот, касающийся Италии, Эудженио Гарэн блестяще подтвердил посредством новых документов и со множеством доказательств различного рода. Следует считать, что Ренессанс есть возрождение нового духа, который пользовался гуманитарными знаниями в качестве инструмента. Гуманизм остался только лишь явлением литературы и риторики, когда угас новый животворящий дух.

Вот страница Гарэна, где концепция идентичности гуманизма и Ренессанса, вдохновленная Буркхардтом, основательно аргументирована: «Дать себе отчет возможно, только если поместить себя в центре этой живой связи «обновление — гуманизм», и, возвращаясь к рассмотрению этой гуманистической литературы, мы тем самым действительно углубим точку зрения относительно филологии Ренессанса. Чтобы выйти к истине, путь к ней нужно спрашивать у античности. Это, впрочем, сформулировано уже Салютати в его произведении «О Геркулесе», где функция поэзии состоит в более глубоком погружении в духовный мир, с тем чтобы обрести новую действительность. Поэзия, если она является истинным искусством какой бы она ни была, языческой или христианской, возвращает человека к себе, преобразовывает его и обращает к новым планам действительности, делает его чутким к миру явлений».

Если гуманизм понимать как миссию очеловечивания посредством гуманистической литературы, совершенствующей человеческую природу, тогда он совпадает с обновлением духа человеческого. Поэтому гуманизм и Ренессанс являются двумя сторонами одного явления.

Хронологические границы и существенные характеристики гуманистико-возрожденческого периода

С точки зрения хронологии гуманизм и Возрождение полностью занимают два века — XV и XVI. Пролог, как уже было показано, начинается уже с XIV века, главным образом с Кола ди Риенцо (чье творчество достигает кульминации в середине XIV века) и с личности Франческо Петрарки (1304— 1374). Эпилог приходится на начало XVII века. Кампанелла был последним представителем эпохи Возрождения.

Традиционно говорили о XV столетии как о времени гуманизма и о XVI столетии как времени настоящего Ренессанса. Однако невозможность концептуально различать гуманизм и Ренессанс делает некорректным это хронологическое различение.

Если принимать во внимание философское содержание, то окажется (как увидим далее), что в XV веке преобладает интерес к человеку, в то время как мысль XVI века распространяется также и на природу. В этом смысле, если, из соображений удобства, хотят увязать с гуманизмом преимущественно тот аспект мысли эпохи Возрождения, который имел своим предметом человека, а с Ренессансом — всю природу, то это делать можно, но со многими оговорками и с большой осторожностью. Конечно, в любом случае «Ренессанс» считается историографическим наименованием всей общественной мысли XV и XVI веков. Напомним, наконец, что явления поверхностного подражания, филологизм и грамматизм как признаки начинающегося распада эпохи Ренессанса присущи не XV, а XVI веку. Что касается отношения между средневековьем и итальянским Возрождением, нужно сказать, что наука сегодня не поддерживает ни тезис о разломе между двумя периодами, ни тезис о непрерывности.