Западная карьера

- В наш театр приехала кинозвезда Алла Кок. Я гримировал ее и скоро сделался «своим человеком» в ее уборной.

В своей коронной роли - в комедии «Смеющаяся черепаха» - Алла Кок имела бурный успех. До десяти костюмов приходилось ей менять. И до десяти раз в вечер я приходил к ней поправлять ее прическу, грим и припудривать потные щеки.

В последней картине она была одета в зеленую с золотыми блестками сетку. Это и был весь костюм, если не считать нескольких виноградных листьев. Зато на шее, голове и руках сверкали и переливались знаменитые бриллианты, полученные ею по наследству от какой-то умершей, давно забытой тетушки.

Я в ту пору сильно увлекался балеринкой Роззи, предлагал ей руку и сердце. Но она толь- ко показывала мне язык, когда встречалась в коридорах театра. Однажды она, издеваясь, сказала мне:

- Достань такие же бриллианты, как у Аллы Кок, тогда у нас будут деньги и мы поженимся!..

Очертя голову я бросился в эту опасную аферу. Я знал, свои камни Алла прятала в деревянную шкатулку и ставила ее в угол шкафа под старые тряпки.

Вечером, поправив ей грим и прическу перед последней картиной, я простился с ней. Торопясь, она убежала за ширму натягивать свою сетку.

Я же хлопнул дверью уборной, но не вышел, а спрятался за портьерой окна.

- Кинлей, вы еще не ушли? - спросила Алла.

Я молчал.

Когда артистка, закрыв комнату, на ключ, убежала на сцену, я, растолкав по карманам бриллианты, спустился на улицу по водосточной трубе.

- Потом я прошел, никем не замеченный, через служебный ход и бродил за кулисами, разыскивая Роззи. Она уже оделась, собираясь идти домой. Я сказал ей, что у меня уже есть такие же бриллианты, как у Аллы Кок! Роззи вытаращила глаза, и мы поехали с ней в какой-то ресторан ужинать.

Дорогой она забрала эти проклятые камни в свою сумочку, сказав, что так надежней! Мы условились продать их, бросить театр, купить маленький домик и начать тихую, спокойную жизнь. Потом я, как настоящий жених, проводил Роззи до дому и, счастливый, ушел к себе спать.

На другой день черт понес мою невесту к ювелиру - узнавать цену камням. А он ей сказал, что все они -ловкая подделка, стекло!

Я ничего об этом не знал и пришел днем в театр заняться починкой париков. На сцене шла репетиция, но Аллы Кок не было. Говорили, что она, обнаружив вечером пропажу, слегла в постель.

В театр, как ракета, как бомба, влетела моя Роззи. Подскочив ко мне, она, истерически взвизгивая, кричала:

- Вот твои стекляшки, старый обманщик! Вот твой дом, твоя машина, твоя тихая жизнь!

При этом она выхватывала из сумочки ожерелье, браслеты и броши и швыряла мне в физиономию.

- Отдай их обратно своей Алле Кок!-заливаясь слезами, вопила она, привлекая внимание всей труппы.

Через десять минут меня увезли в тюрьму…

Кинлей замолчал, и Мэн, решив, что вопрос исчерпан, лег на свою жесткую койку. Постепенно он уснул.

Немного погодя его кто-то грубо ткнул в бок. Вскочив и протирая глаза, Мэн увидел в своей камере рыжего Фукса. Тот был пьян, левый глаз прищурен.

- Спишь, бандюга! - закричал Фукс и хлестнул плеткой по лицу Мэна. Кровь бросилась в голову оскорбленному Мэну. Он рванулся вперед и, схватив руками Фукса за горло, выкинул его в распахнувшуюся дверь на пол коридора. Он был так взбешен и страшен в этот момент, что тюремщик, поднявшись на ноги, не рискнул повторить своей «экскурсии» в клетку с номером 213.

Ударом ноги Фукс толкнул дверь, и замок автоматически захлопнулся. Затем он надавил красную кнопку против камеры Мэна. Койка в камере моментально отцепилась, ударилась о стенку и повисла. Мэн почувствовал, что пол его камеры быстро раскаляется. Он начал перебирать ногами. Ни стола, ни стула в камере не было, а койка висела теперь, прижавшись к стене, и не могла служить убежищем. Фукс, стоявший у решетки, хохотал:

- Танцуй, собака, всю ночь, пока не изжаришься! - крикнул он и, довольный, зашагал вниз по спиральному спуску.

- Ах, подлецы, что придумали! - бормотал Мэн, все чаще и чаще перебирая ногами.

- Прыгай на решетку! - крикнул ему Кинлей из соседней камеры.

Мэн вскарабкался на решетку и, как обезьяна, уцепившись за нее руками и ногами, провисел до утра…

На другой день все 12 этажей тюрьмы гудели, как улей. Арестанты прильнули к углам решеток и пересказывали своим невидимым соседям, как новичок № 213 вышвырнул ночью рыжего Фукса из своей камеры.

К полудню предприимчивые тюремщики при раздаче чечевичной похлебки за соответствующее вознаграждение сунули некоторым арестантам свежие утренние газеты. Тюрьма узнала: № 213 - это МЭН! Тот самый, который в течение нескольких лет опустошал банки и грабил отдельных богачей методом более простым, чем ухищрения конкурирующих с ними монополий: он просто взламывал их сейфы!

При этом Мэн был весьма деликатен: он обязательно оставлял свой автограф, чтобы полиция не ломала голову зря и не путала его с другими взломщиками. Честолюбие бывает и у бандита!