Западная война

Силовые установки также совершенно не типичны. Там стояли паровые турбины – такие же, что и на дирижаблях, только поменьше. Аммиачный, очень компактный автоматический паровой котёл высокого давления работал на керосине. Рабочего тела – слёзы, как в силовом агрегате братьев Добл[40], поэтому конденсатор получался очень небольшой[41]. Но главное – тяга. Ни один поршневой двигатель в те годы не мог обеспечить ТАКУЮ тягу при такой массе, габаритах и тем более расходе топлива. Воздушные винты каждого турбоагрегата сдвоенные, по четыре лопасти, и вращались в противоположных направлениях. Более того – это всё не только достаточно компактно и производительно, но и прикрыто листом броневой стали, достаточной толщины, чтобы надёжно защищать силовую установку от пуль основных винтовочных калибров. Ну а что? Хрупкая, нежная конструкция. Её требовалось оберегать.

Вот эти «РВ‐3» и летели на высоте около километра и вещали из узконаправленных «звуковых пушек», представлявших собой смесь рупора и динамика, расположенного в задней части центрального фюзеляжа. Включили они проигрыш композиции, записанной на металлическую пластину, по секундомеру. Но летали не рядом, из-за чего некоторое расхождение не замечалось. А так как летали они слишком быстро для местных примитивных зенитных пушек и слишком высоко для стрелкового оружия, то в целом были в безопасности. Тем более что всё внимание оттягивала на себя колонна небесных линкоров – пёстро раскрашенных дирижаблей типа «Август».

Конструкция цеппелина «Василевс», отличившегося в ходе Русско-Японской войны, была доведена до ума. И уже по новому проекту с 1908 года их начали выпускать серийно. Это, как и раньше, были не «большие сигары», а «три колбаски» меньшего сечения, слепленные воедино и имеющие общий обтекатель. Только теперь они стали ещё крупнее, а их силовые установки – ещё мощнее. Обшивка же, как и у РВ-3, выполнялась из бакелитовой фанеры, а потом армировалась стеклотканью, пропитанной полимеризованным бакелитовым лаком. Появились «термические» баллоны – секции, куда выпускался отработанный горячий воздух. Что повышало возможности высотного манёвра. Но главное – новые дирижабли имели герметичную кабину, позволяющую им подниматься на приличную высоту. Плюс – индивидуальные средства дыхания, необходимые на случай аварии и для обслуживания технического пространства вне кабины.

На базе военной модели выпускались и гражданские модификации. Например, грузо-пассажирские. Кабина у них всё так же была герметичной. Однако пассажирский салон, заменивший собой грузовой отсек военного дирижабля, – нет. Поэтому предназначались они для эксплуатации на высотах до пяти километров.

Вот только к Берлину сейчас приближались именно военные дирижабли нового поколения. То есть высотные. Они находились намного выше, чем могли достать многочисленные зенитные орудия тех лет. Старые 37‐мм и 47‐мм морские пушки, массово приспособленные под эти задачи, просто не могли так далеко закинуть снаряды…

– Заходим на цель, – спокойно, но громко произнёс штурман авиаполка. – Готовность – пять минут.

– Есть пять минут, – по команде отозвался связист, передав приказ командира по радиосвязи на остальные дирижабли эскадры.

Медленно потянулось время. Штурман смотрел в бомбовый прицел, внося последние правки, и ждал совмещения отметок. Секунда за секундой.

И вот наконец через пять минут девять секунд после команды, он скомандовал первый сброс бомб.

Первым под удар попал Берлинский вокзал.

В отличие от морских снарядов, здесь, в бомбах для дирижаблей, Николай Александрович не стремился использовать как можно более мощное взрывчатое вещество. Ведь грузоподъёмность его дирижаблей была выдающейся и можно было взять МНОГО бомб. ОЧЕНЬ МНОГО! Каждый дирижабль типа «Август» нёс сто тонн этих подарков. СТО ТОНН! А таких в авиаполку – двадцать одна машина. Поэтому он приказал начинять бомбы взрывчатым веществом из смеси аммиачной селитры, тротила и алюминиевой пудры.

И вот такие пятисоткилограммовые стальные «чушки» вываливались из дирижаблей и устремлялись к цели. Вокзалу, где набилось какое-то безумное количество призывников и войск. Сортировочной станции, ломая и коверкая вагоны да вспахивая железнодорожные пути. Армейским складам с военным имуществом. И так далее.

Две тысячи сто тонн бомб! Они выпали из чрева этих дирижаблей за какой-то час, учинив впечатляющие разрушения. В это утро Берлин… да и весь остальной мир впервые узнали, что это такое…

– И как это понимать? – едва сдерживая свою ярость, поинтересовался Вильгельм II у коменданта города. – Кто меня заверял в полной безопасности моей столицы?

– Мы не могли знать…

– А КТО ДОЛЖЕН БЫЛ ЗНАТЬ?! – рявкнул Кайзер[42], выпучив глаза и нервно подёргивая усами. – Почему я должен столько времени слушать эту кошмарную музыку? Почему эти мерзавцы устраивают бомбардировку МОЕЙ СТОЛИЦЫ в тепличных условиях? Что это? Глупость или измена?

– Мы всё учтем и всё исправим!

– МЫ?

– Ну… – растерялся комендант, которому жутко не хотелось брать ответственность за произошедшее только на себя.