Западная война

Этот девиз Николай Александрович, под соусом наследия Цинь Ши Хуан-ди, старался внедрить на всём просторе своей Империи. Да, конечно, он знал, что в китайской традиции это высказывание звучит диковато, потому что «Под небесами» может быть только срединное царство. Но он подавал свою идею под соусом начала новых времён. Что, дескать, пришло время расширять Тэнся до новых пределов, дабы в обновлённом Срединном царстве снова был покой и порядок, как некогда поступил Ин Чжэн[111]. И что же? Неужели тень этого могущественного человека прошлого настигнет его, поделившись судьбой? Неужели его Империя умрёт вместе с ним[112]?

В приёмной послышался какой-то шум. Крики. Возня. Несколько ударов.

Николай Александрович уставился куда-то в пустоту перед собой. В какую-то несуществующую точку. Он прекрасно представлял то, что происходило там, за стеной. Кто туда вошёл. Как им навстречу вышли отборные бойцы лейб-конвоя, а их боевые товарищи зашли со спины заговорщикам, окружая и не давая им никаких шансов. Как проходил сценарий «беседы». Как их «вяжут» и обыскивают… И как в своей комнате плачет и молится Клеопатра, потрясённая заговором по-своему, по-женски…

Наконец затихли.

Стук в дверь.

– Ваше Императорское Величество, разрешите? – спросил командир тех, кто руководил этим участком операции.

– Входите, – громко произнёс Николай Александрович и невольно стиснул рукоятку лёгкого автоматического карабина, лежавшего у него на столе. Опытная модель. Чрезвычайно опасная на такой дистанции.

Дверь открылась, и бойцы лейб-конвоя начали вводить задержанных, жёстко и довольно грубо фиксируя их. Быстро. Все помятые. Лица кое-кого с кровоподтёками: видно, что усмиряли их прикладом, без какого-либо пиетета. Ярослав, кстати, чистенький. Просто бледный, но следов сопротивления нет.

«Пожалели или сам не дёргался?»

Император встал. Подошёл к первому субъекту. Девица. Развращённая и избалованная особа. Редкая тварь, упивавшаяся своей безнаказанностью. Как-никак любовница самого наследника престола. Хотя удалось вскрыть по меньшей мере два десятка жутких, просто кошмарных смертей замученных ею людей. Очень уж она любила извращённый садизм. Как только на неё вышли, сразу всплыли попавшие под сукно дела и фотографии тех изуродованных трупов… молодых девушек и юношей, чьи смерть и боль доставили ей сексуальное удовольствие. Ярослав, судя по всему, в этом не участвовал, но покрывал свою любовницу и не осуждал.

Или участвовал?

Николай Александрович скосился на сына и увидел на его пальце кольцо. Такое, неприглядное на первый взгляд. Когда он его впервые заметил, то поинтересовался: откуда. Тот сказал, что подарок любовницы. Этакое баловство. В одном из дел, что достали из-под сукна, это кольцо тоже фигурировало. Не в виде фото, нет, но с достаточно точным описанием. Оно, со слов матери одной из замученных девушек, было обручальным подарком её дочери… и оно пропало…

Ярослав, заметив этот взгляд отца, вздрогнул, побледнел ещё пуще прежнего и невольно отвёл руку за спину, скрывая кольцо с глаз.

– Знал? – хрипло спросил Николай Александрович.

Тот промолчал, выглядя совершенно оцепеневшим. Император перевёл взгляд на его любовницу. О! Это был огонь! Покорность и вызов. Страх и вожделение. Красивая. Смазливая. Воплощённое желание. Она, видимо, истолковала этот внимательный взгляд по-своему и пошло улыбнулась, выразительно проведя языком по губам. Явно приглашая монарха поразвлечься.

Секунда.

Николай Александрович спокойно достал кинжал из ножен, что висели у него на поясе. И просто, без замаха, ударил им ей в живот. Дёрнул обратно. Но рука подвела: лезвие пошло не только назад, но и вверх, распоров ей живот почти до грудной клетки. Всё-таки Император не был профессиональным мясником или ликвидатором, а потому не умел уверенно работать ножом по живому телу.

Девица раскрыла рот в беззвучном крике и начала оседать на пол. Кивок. И бойцы лейб-конвоя её отпустили. Мгновение. Другое. И вот она уже на полу в стремительно увеличивающейся луже собственной крови и дерьма. Глаза выпучены. Рот открыт и она, словно рыба, выброшенная на берег, пытается им что-то сказать. Но не может. Видимо, боль столь сильна, что не давала ей даже кричать. Тело скрючилось, а кишки бесформенной кучей вывалились наружу, частично освободившись от содержимого. Помещение сразу же наполнилось характерным запахом парного мяса и дерьма.

С отвращением глядя на дело рук своих, Николай вспомнил фотографии в прочитанных досье. И там жертвы этих тварей выглядели ещё страшнее. Поэтому он подошёл к следующему задержанному и ударил его ножом уже вполне осознанно. И новое тело оседает на пол. Пока ещё живое. Но ненадолго. Следующий. Ещё. Ещё. Ещё…

Наконец он подошёл к сыну.

Весь в крови с ног до головы. Глаза стеклянные. Пустые. Никакого выражения на лице. Просто спокойствие… словно он не испытывал никаких эмоций.

– Отец… – проблеял Ярослав.

Никакой реакции.