Западня

— Из каких это денег она собралась мне платить? На расходы мы ей даем пятьдесят рублей в неделю. Уверен, она их тратит без остатка — одного бисера сколько покупает! И, однако, вспомни! Не было ни одного случая, чтобы она попросила прибавки! Ты можешь такое припомнить? Ни разу не просила!

Алла подумала и согласилась с ним. Такая неприхотливость старшей дочки всегда ее радовала. Даже скептически настроенная Вера признавала — сейчас такие детки редкость. Что купишь на пятьдесят рублей в неделю?

Ну жвачку, ну мороженое, ну сок. И конец удовольствиям.

— Где же она брала деньги? — спросил муж.

— А ты иди и спроси у нее, — предложила Алла. Встала и удалилась в ванную — умыться и поплакать.

Конечно, Виктор не решился допрашивать падчерицу.

Тем более что Милена ни на шаг не отходила от старшей сестры. Алла опять в этом убедилась, когда пылесосила квартиру. Она делала это машинально, по привычке, а вовсе не из страсти к порядку. Однако с того дня, как пропала Ольга, в квартире никто не прибирался, и ей пришлось изрядно повозиться. Зайдя с пылесосом в «детскую» комнату, она увидела, что Милена сидит на постели сестры — колени поджаты к подбородку, глаза блестят. Ольга что-то рассказывала, но, увидев мать, опять замолчала.

— Или идите гулять, или помогайте убираться, — произнесла Алла традиционную фразу. Она сказала это машинально и также машинально включила пылесос, не дожидаясь ничьей помощи. Девочки всегда выбирали прогулку и на этот раз тоже мгновенно исчезли с поля боя.

Потом, сквозь шум работающего пылесоса, до слуха женщины донеслись отзвуки перепалки. Выглянув в коридор, она увидела мужа — тот буквально оттаскивал падчерицу от двери. Милена, окаменев, смотрела на отца со смешанным выражением мольбы и отчаяния.

— Тебе было сказано — никуда не пойдешь! — рявкнул Виктор и рванул Ольгу за руку. Та попыталась вывернуться, а когда это не удалось, бросила отчиму в лицо:

— Я тебя ненавижу! Если б ты знал, как я тебя ненавижу!

— Меня тоже? — Алла подошла поближе.

Ольга даже не взглянула на мать. Алла чуть не насильно заставила мужа отпустить ее руку. Они с Виктором обменялись взглядами: «Не поддаваться!» Милена плаксиво заметила:

— Ты же сама сказала, чтобы мы шли гулять…

— Это относилось только к тебе, — поправилась Алла. — Ольга больше не гуляет. Хватит. Нагулялась на год вперед.

— И что же мне теперь делать? — истерично зазвенел голос Ольги. — Сгнить в этой поганой квартире?!

Она коротко, странно рассмеялась, закрыла лицо руками и убежала в ванную. Сидела там, запершись изнутри, никого не впускала, на вопросы не отвечала. Милена плакала под дверью, пытаясь добиться от сестры хоть одного слова. От прогулки она отказалась. Виктор не утешал дочку. Храня педагогически-суровое молчание, он помогал жене закончить уборку — без его помощи она бы не справилась Сегодня у нее все валилось из рук.

Ольга вышла из своего заточения только поздно вечером. Прошла в детскую комнату, упала на постель, повернулась лицом к стене. Лицо у нее распухло от слез. Она молчала, отказываясь отвечать, поесть, раздеться… Милена давно уже лежала в постели, но вряд ли спала.

После полуночи Алла выключила телевизор. Муж давно спал своим богатырским сном. Женщина всегда поражалась, как глубоко он проваливается в сон. Можно было включить полный свет, слушать музыку, смотреть телевизор — Виктору все было нипочем. Зато — странное дело! — он просыпался после первого же звонка будильника Однако сегодня она будильник не заводила. Завтра воскресенье. Ей не нужно идти на работу. Первый ученик явится к Виктору не раньше полудня. Можно будет выспаться, и это очень кстати. Алла взглянула в зеркало, провела пальцами под глазами, возле губ . Нет, на пятьдесят лет она еще не выглядит, Верка преувеличила. Но вот на сорок тянет. А ведь она всегда казалась моложе своих тридцати семи лет. «А как я буду выглядеть через год? — спросила она свое отражение. — Если Ольга и дальше продолжит в том же духе, то я стану старухой… А она продолжит. Я видела сегодня ее глаза. Она нас обоих ненавидит! Это не подделаешь, она все-таки не актриса, чтобы так играть… Из-за нее я могу потерять Миленку. Она обожает сестру, а та сделает с ней, что захочет. Настроит против нас. Уже настроила».

Алла выключила свет, забралась в постель. Она так устала, что думала сразу уснуть, но сон бродил где-то рядом, не подходя вплотную. Она совершенно измучилась, ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к ночной тишине. По улице иногда проезжали машины, визжали тормоза на перекрестке, откуда-то доносилась музыка. Ей вдруг захотелось одеться, выйти на улицу, сбежать куда-нибудь из этого дома, из этой комнаты с ободранной мебелью, от этого мужа, от этих детей, которые больше ее не любят…

Она еще немного поплакала и, уткнувшись во влажную подушку, незаметно для себя уснула…