Западня

– Тени появляются только после захода солнца. Сукр в гараже, будет охранять вас. Сейчас он выглядит иначе, чем ночью, но тоже весьма опасен.

– А, ясно. Скажи, а почему Саня именно тебе так настойчиво звонил?

Вилли размышлял недолго.

– Да он всем, думаю, звонил, Лине так вообще устроил допрос с пристрастием. Но насчет меня он давно что-то заподозрил. Может, потому, что одно время часто забегал ко мне, – мы вместе готовились к школьной олимпиаде, – и наверняка догадался, что я живу один, никакими взрослыми тут и не пахнет. К тому же мог видеть меня в одном месте в лесу, где я никак не должен был оказаться. А когда начались все эти странные события, просто сложил два и два.

– Слушай, а тебе точно семнадцать лет? – не удержалась я от вопроса. – Или ты просто так выглядишь, а живешь уже сотню или тысячу лет?

– Ну, приблизительно семнадцать, – вдруг расплылся в улыбке Вилли. – Время у нас все-таки другое, и годы никто не считает. Но дети и подростки всегда жаждут повзрослеть, поэтому каждый день отправляются на прогулку в Брит – следующий за Блишемом круг. Час там, и ты взрослеешь на свою суточную норму. Правда, многие девчонки уже лет с пятнадцати за границы города ни ногой.

Пока он говорил, я собиралась с духом для следующего вопроса, куда более важного. Страшновато было, но я спросила:

– Ты знаешь что-нибудь про мою дочь?

– Конечно, – отозвался Вил как ни в чем не бывало. – Я с ней хорошо знаком.

– Что?! Она… жива?

– Дана, ну я же только что тебе объяснил: состариться в Блишеме проблематично. А умереть и вовсе можно только по личному распоряжению Властителя. Когда я и еще несколько человек собирались в этот мир, нас пригласили во дворец на посвящение и торжественный пир. Вот, кстати, сейчас покажу.

У меня возникла дикая идея, что сейчас он представит мне фотки с той пирушки и там я увижу свою дочь и… своего, получается, бывшего мужа. Но Вилли отошел к старинному комоду в изножье кровати, опустился на корточки и порылся в ящиках, а потом повернулся ко мне, держа на уровне груди и растягивая за рукава черно-белую футболку. Ее украшал принт – изображенное легкими штрихами лицо девушки с толстой косой, уложенной вокруг головы, подбородок гордо вскинут, взгляд прямой, а глаза печальные. По кругу шли незнакомые мне письмена.

– Твоя дочь вручала нам эти футболки.

– А кто это? И что написано?

Вилли глянул на меня удивленно, покачал головой, вздохнул сочувственно:

– Так напугалась ночью, что себя не узнаешь? А написано: «Искатели Деи». Твоих портретов во дворце много, но этот самый удачный.

Меня подмывало спросить, а не ошибся ли он: я ведь на эту красивую, грустную девушку ну ни капли не похожа. И дело даже не в том, что она старше меня лет на пять, – она просто другая. Жаль, что узнал меня не только Вилли.

– Как зовут мою дочь?

– Параклея. Это ты так ее назвала, хотя теперь это имя у нас очень популярно. Погоди, проверю Ингу.

Унесся за дверь, и у меня осталось четкое ощущение, что о моей дочке Вил что-то намеренно недоговаривает. Это было мучительно.

– Ты уже можешь встать? – снова заглянул он в комнату. – Тогда иди сюда и присмотри за Ингой, она опять неспокойна. А я какой-нибудь еды разогрею, твой Дятлов наверняка не ел и не пил, пока тебя искал.

Отшвырнув с ног одеяло, а заодно и тяжкие раздумья, я босиком по пушистому ковру перебежала в гостиную, хорошо мне знакомую. Инга, спеленутая еще похлеще меня, лежала сейчас на том самом диванчике, где мы так часто сиживали с Кимкой, – парни обычно располагались прямо на ковре. Болтали, смотрели телик на полстены, особенно всякие концерты или важные для парней матчи. Трудно поверить, что это беззаботное время было совсем недавно. Инга в самом деле металась, пыталась освободить руки – пришлось придерживать ее. Бормотала что-то, переходя с языка на язык, все – мне незнакомые.

Я даже погладила ее по голове и по щеке, стараясь успокоить. Не сказать чтобы Инга Конрад мне особо нравилась, но сейчас я думала о ее мужестве, до которого мне никогда не дорасти. Лететь ради моего спокойствия в неизвестность с завязанными глазами, зная, что ею легко пожертвуют, что она в общем-то не в счет… Тот гадкий сукр хотел скормить ее Тени, чтобы спасти меня. А Инга, даже обрушиваясь в неизвестность, не сдернула повязку, не хотела никого убивать.

Но тут я услышала, как подъехала к дому машина, и Вилли, выглянув из кухни, спросил со смешком:

– Не тянет спрятаться?

– Есть немного.

Но Сашка уже ворвался в гостиную, подскочил, рухнул на ковер и крепко обнял мои колени – раньше он никогда не позволял себе такой демонстрации чувств. Впрочем, Вил моментально испарился в сторону прихожей, а Инга все еще не пришла в себя.

– Ругаться будешь? – спросила я осторожно. – Учти, мне этой ночью и так досталось.

Но Дятлов молчал, и я забеспокоилась всерьез.

– Са-аш?

– Богдана, что ты творишь?

Голос звучал без обычной смешинки, хрипло и сухо. Я изо всех сил изобразила покаянный вид, хотя, честно сказать, особой вины за собой не ощущала. Мой побег из дома и сейчас казался мне правильным и даже благородным решением.