Западня

– Добрый вечер, советница Хора, – сказала я и чуть не прихлопнула себе рот ладонью от изумления и ужаса. Во-первых, вечер был совсем не добрый. Во-вторых, я не хотела, не хотела вспоминать! Мне хотелось запихать воспоминания обратно, туда, где они там хранились раньше. Только, похоже, не выйдет.

– Значит, ты все вспомнила, Дея, – обреченно пролепетала женщина, видимо, решив, что теперь укус сукра ей гарантирован.

– Только что… не уверена.

– Ты вспомнила? – прозвучал за моей спиной голос Вилли, только какой-то другой, более высокий, более резкий.

Я машинально обернулась, попятилась, свалилась с крыльца и ахнула:

– Гамелех!

Женщина тоже посмотрела вверх и безмолвно упала на колени, простирая руки к темной фигуре в проеме дома.

Но тут Вилли вышел на свет – теперь на нас откуда-то еще и прожекторами светили, – и наваждение исчезло, я смогла снова дышать. Подойдя к женщине и склонившись над ней, парень коротко и сухо произнес:

– Довольно, бабушка, успокойся. Это всего лишь я.

Юная красавица медленно поднялась на ноги, выпрямила спину, обеими руками отвела от лица густые рыжеватые кудри и пробормотала:

– Игнаций? Я и не знала, что ты тут, никто мне не сказал…

– Где девушка? – перебил ее Вилли.

– Что? Какая еще?..

– Ее подруга, – мотнул на меня головой парень, – которую вы похитили, чтобы заставить Дею сдаться. Говори, она жива?!

– А, та девчонка. – Женщина явно не понимала, почему сейчас нужно говорить на такую незначительную тему. – Полагаю, жива, я распорядилась всего лишь усыпить ее. Должно быть, так и спит.

– Хорошо, – кивнул Вилли. – Мы скоро отправимся за ней вместе с ним. – Он многозначительно кивнул на сукра. – Надеюсь, ради тебя же, бабуля, все окажется именно так.

– Конечно, Игнаций, дорогой…

Вилли дернулся, явно не желая переходить на теплое родственное общение, и отрывисто произнес:

– А теперь, будь добра, расскажи, кто убил Дею? И не пытайся темнить, она все вспомнила. Кого ты прикрывала, не мою же мать?

– Весь наш род, Игнаций, – торжественно и с некоторой ноткой негодования в голосе провозгласила советница. – Ты знаешь, никому не было бы пощады, окажись в роду убийца. Тем более ее, любимой игрушки Властителя.

Она глянула в мою сторону с такой ненавистью, что сукр грозно зарычал, готовясь защищать меня.

– Я в курсе, но кто же убил? – не позволил ей уклониться от темы Вилли.

Женщина с усилием оторвала от меня взгляд, глубоко вздохнула:

– Ты никогда ее не видел. Моя дочь Леста…

– Тетушка Леста, которая спит на горе уже много веков? – высоко взметнул брови Вил.

– Да. Моя несчастная сумасбродная старшая дочь. Когда ей исполнилось пятнадцать, ее называли самой красивой девочкой в Брите. Открыто говорили о том, что, будь все как прежде, она непременно стала бы женой Властителя. Но поскольку он был полностью очарован своей дикой бесплодной женушкой, нам советовали искать другого мужа для своей дочки…

Тут она метнула на меня бешеный взгляд. Неужели существует такая ненависть, которая не выдыхается за века?

– Поскольку я служила Гамелеху как советница по делам круга Ашер, Лесту приглашали на все балы и праздники в Блишеме, можно сказать, она жила во дворце. А если и заглядывала домой, то часами торчала в лаборатории своего брата Багая, он уже тогда был отличным химиком. Я старалась приглядывать за ней, ругала, предупреждала – да все без толку. Потом Дея, – еще один испепеляющий взгляд, – умерла, и никто не смог назвать причину ее смерти. Я была в ужасе, расследование длилось несколько лет, подозревали и проверяли всех и каждого. Но все обошлось, постепенно страсти улеглись, и Леста добилась своего – стала женой Гамелеха. Мы все перебрались в Блишем. Года через полтора они расстались, но положение нашей семьи было крепким, твой дядя Багай стал придворным титулованным химиком. Однако в душе я сходила с ума от страха и считала годы. Дея могла уже родиться в нашем мире, в восемнадцать она все вспомнит и явится в Блишем, чтобы обличить убийцу. Леста, правда, все отрицала, но она была такой вспыльчивой, сумасбродной… никогда не знаешь, что придет ей в голову. Я очень боялась, что она сама случайно выдаст себя, и однажды нашла повод донести на нее Властителю, конечно, по другому, не столь ужасному поводу. Лесту присудили к Сонной горе. Но если бы Дея вернулась, пострадали бы все…

В какой-то момент я отключилась, смотрела пустым взглядом, как она шевелит губами, а слышала, лишь как внутри меня словно взрывались петарды, только каждая вместо салюта выбрасывала новую партию воспоминаний, лиц, звуков.

– Дея?! – позвал чей-то голос, и я с удивлением обнаружила склонившегося надо мной с высоты своего роста Вилли.

– Что скажешь? – требовательно спросил он.