Западня

Челнок мягко сел возле только что спокойного лагеря. С нескольких крайних шалашей, тугими струями газов сорвало шкуры и разбросало их в разные стороны. Деревянные скилеты этих мобильных строений хотя и поломало, но они устояли, обозначая места, в которых люди, валяющиеся сейчас среди осенне-безжизненной травы, только что пытались хоть как-то устроить свой скотский быт. Медленно замолкала двигательная установка. Хас, впервые за много часов оторвал руки от штурвала и демонстрируя гримасу страдания на заросшем лице со скрипом распрямил затекшую спину.

– Что опять схватило? – С нотками сострадания в голосе поинтересовался Орлак.

– Не так чтоб сильно, но еще побаливает. Ну что, пойдем посмотрим на трофеи?

Старые друзья понимали друг друга с полу слова. Покидая рубку, Хас достал из огромного, засаленного нагрудного кармана старинный, видимо дедушкин, импульсник и дослав капсулу в разрядник несколько раз выстрелил в пол рубки. В рифленном, пятимиллиметровом железном листе пола, появились три аккуратные пробоины. Метал на их месте бесследно испарился.

– Что ты делаешь? – Отреагировал Оралк. – Как раз на проходе – переломаем себе все ноги.

– Ты смотри, еще работает, – изумился хозяин древнего оружия, потом сообразив, что пробовать стрелять на самом проходе действительно некультурно, полным энтузиазма голосом добавил, – ничего страшного. После первой же сделки, у нас будет новенький челнок, – он задумался, – ну или почти новенький.

Орлак достал из винтовки обойму с капсулами и зарядил оружие обычными патронами с разрывными пулями.

Планета Кристи(2) встретила их зноем полудня. Душный, сухой воздух, насыщенный пылью и напоенный насыщенным коктейлем запахов степи, непривычно щекотал ноздри. Хас спрыгнул на грунт и осмотрелся. Никто не проявлял враждебности, вернее ее больше некому было проявлять. Только безутешно голосили женщины да ревели на все лады перепуганные дети.

Под брюхом бывшего штурмовика что-то лязгнуло, потом еще раз, затем со скрежетом распахнулись створки люка бомбового отсека, некогда служившие для загрузки штурмовика боеприпасами.

– Его не открывали уже лет десять, если не больше, – изумился своему открытию Орлак и повиснув на руках спрыгнул на поверхность. – Как же мы их будем грузить? Что-то мы об этом не подумали. У нас на корабле нет ни одного трапа, даже лестницы и то нет.

– Было бы что грузить, – в своем духе ответил Хас, – а как погрузить – придумаем.

Готовые к любой неожиданности, держа оружие наперевес, они опасливо направились в лагерь кочевников. Дети, повинуясь древнему, как сама жизнь инстинкту,тут же бросились в рассыпную, мигом затерявшись в рыжей, осенней траве. Женщины со страхом в заволоченных слезами глазах, следили за подходящими фигурами. Одна из них, подхватив копье своего мужа, бросилась в сторону обидчиков. Ее лицо не выражало никаких чувств, кроме заслонившей собой всю Вселенную, непреодолимого желания крови врага. Орлак Вскинул винтовку и несколько раз выстрелил под ноги бегущей, но это на нее никак не подействовало. Расстояние между острием ее копья и сердцами двух искателей приключений быстро сокращалось. Глаза Орлака сузились в две тоненькие щелочки, на переносице залегла морщинка. Он еще раз прижал приклад к плечу, тщательно прицелился по ногам и плавно нажал на спуск. Грохнул еще один выстрел. Пуля попала в правую ногу, чуть пониже колена. Несчастную развернуло и она со всего размаху рухнула в пыльную траву.

– Сама виновата. – Прокомментировал происшествие Хас. Они подошли ближе. Женщина, еще довольно молодая, извивалась в траве, сжимая двумя руками правое бедро, ее голень болталась на тонком промежутке чудом уцелевших тканей, как привязанная на веревочке. По ее рукам, пульсируя, стекала в пыль алая кровь.

– Самым милосердным, было бы ее просто пристрелить. – Со вздохом произнес Орлак. – Все равно она здесь просто не выживет, а если и случиться чудо, и она победит все инфекции, то без ноги своему племени она все равно не будет нужна.

Они еще немного постояли над несчастной. – Ладно, – оборвал нахлынувшие неприятные ассоциации Хас, – мы здесь не затем, чтобы кому-то сочувствовать. В конце-концов! – Сорвался он. – Почему мне никто не сочувствует!? Почему до меня никому нет дела!? Почему я должен за кого-то переживать, если за меня никто не переживает? Ну почему?

– С одной стороны ты конечно прав, а вот с другой… – Нет никакой другой стороны. – Безапиляционно заявил Хас. – Весь мой жизненный опыт говорит о том, что нет никакой другой стороны, кроме самой жизни, а на слово я никому не привык верить. Шевелись давай, пока все эти сучки не опомнились и не бросились на нас как эта.